Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
Принудительный отпуск на японском острове Хоккайдо, куда отправлен репортер кливлендского журнала «Молодежь Азии», бывший любитель гейш Билли Чака, начался с пощечины всемирно известному кинорежиссеру и безвременно оборвался, когда Ночной Портье прямым рейсом отправился из гостиничного номера в загробный мир. Затерянный в снегах отель наводнят кошки, а великая японская рок-звезда умрет в двух районах Токио разом. Глава крупнейшей студии звукозаписи будет изъясняться цитатами из «Битлз», а его подручный — с ностальгией вспоминать годы, проведенные в тюрьме Осаки. Худосочный бас-гитарист помешается на кикбоксинге, супертяжеловесы-близнецы хором поведают краткую историю рок-н-ролла, а небесталанный журналист поселится в картонном домике. Кроме того, шведская стриптизерша обучится парочке новых ругательств, нескольких человек «приостановят» и заморозят до 2099 года, а «Общество Феникса» уйдет в подполье. И все пострадавшие лишний раз убедятся в злонамеренности цифры «4».
Что вы знаете о Хоккайдо? Что Хоккайдо — царство снега и место встречи героя Харуки Мураками с Человеком-Овцой? Вы еще ничего не знаете о Хоккайдо. В романе Айзека Адамсона «Эскимо с Хоккайдо» Япония самураев и сакуры навсегда перемешалась с лихим абсурдом Квентина Тарантино.
отрывок из произведения:
...В девяти случаях из десяти я — хороший парень. Верю в непротивление злу насилием, интеллигентный разговор, творческую свободу и прочую хрень. При всем том я не претендую на широту взглядов. Как я всегда твержу моей соратнице Саре, широта взглядов — это просто костыль. Объективность? Это для слабаков. Я — журналист, я должен влезть в гущу событий, наступить кому-то на мозоль, затеять небольшую кумитэ.1 Если долг зовет, я способен громить номер сайгонской гостиницы заодно с шепелявыми «плохими мальчиками» из рок-группы «Высокие дебилбелы», играть в покер на раздевание с привратниками Запретного города2 или заняться армрестлингом с громилами из Триады на последнюю таблетку декседрина.
А также дать по морде кинорежиссеру.
После этого инцидента я сказал Эду, нашему главному редактору: если я начну щадить чьи-то чувства, откуда возьмутся горячие публикации, которых верные читатели «Молодежи Азии» во всем мире, мои славные подростки, ищут в каждом выпуске?
Эд ответил, что в принципе со мной согласен, однако журнала на принципах не издашь. И отправил меня в отпуск. Принудительный отдых для поправки здоровья в какой-то дыре в горах Хоккайдо. Послать меня на каникулы в Японию — все равно что Дина Мартина3 в Лас-Вегас на лечение, но коли Эду втемяшится в голову идея, он цепляется за нее, как за выигрышный лотерейный билет.
Как раз когда я подумал насчет Эдовых идей, что-то скользнуло по моему загривку. Мгновенно развернувшись навстречу противнику, я мысленно перебрал имевшееся в номере оружие. Дешевая керамическая лампа в форме кота, неподъемный деревянный стул, чернолаковая ваза, набитая искусственными тигровыми лилиями. Ничего, справлюсь голыми руками и ногами. Разве что нунчаки из китового уса могли бы пригодиться, подарок Ассоциации Водных Драконов, профсоюза рыболовов и поэтов-любителей из Цукидзи. В 91-м меня пригласили судить их ежегодное состязание по танка и с тех пор звали каждый год, но сколько поэзии о тунце может выдержать человек?
Однако в данный момент от нунчаков никакой пользы. Они валялись в кейсе вместе с запасом бумаги и авторучками. После пинг-понговых волнений в Дананге мне не доводилось пускать нунчаки в ход, но я возил их с собой как талисман. Удивительно, до чего привязываешься к некоторым вещам.
При виде нападавшего я понял, что чаки не понадобятся: бессловесный противник взирал на меня с покрытого ковром столба — наверное, кошка и не такое видела. Весьма вероятно, поскольку это была гостиничная кошка, проживавшая со мной в номере отеля «Кис-Кис».
Кошка облизывала лапу, ту самую, которой только что потрогала меня — похоже, хотела избавиться от моего запаха. Странное животное. С другой стороны, если всю жизнь проводишь в одной и той же комнате, а посторонние люди что ни день появляются в твоем жилище и исчезают вновь, это должно как-то отразиться на психике. Даже если ты кошка.
Я хотел ее погладить, но она спрыгнула со столба и затрусила под кровать. В отеле «Кис-Кис» постояльцу предлагают выбрать сожителя из тридцати трех пород, официально признанных Японской ассоциацией любителей кошек. Абиссинскую, египетскую мау, картезианскую, селкирского рекса, норвежскую лесную. Что угодно — пикси-боб или рагамаффин или американская жесткошерстная. На ваш вкус — мальчик или девочка. Мне лично все равно. Я так и сказал Дневному Менеджеру: я вовсе не поклонник кошек.
— Нет ничего постыдного в том, чтобы считаться поклонником кошек, — с северным акцентом возразил Дневной Менеджер. — Большинство наших гостей охотно причисляют себя к этой категории. А раз вы не из их числа, вы сами тут сойдете за редкую породу. За весьма редкую породу. — И он с улыбкой вручил мне ключи и рассказал, с какой кошкой мне предстоит делить номер.
То была самка японского бобтейла весом в шесть фунтов и с безукоризненной родословной. Короткий пушистый хвост, который фанатики именуют помпончиком. Девочка любит воду и общение. Дневной Менеджер сказал, что мне, писателю, будет любопытно узнать: кошек завезли в Японию из Кореи, чтобы спасти драгоценные рукописи от мышей.
— Кошки всегда были друзьями писателей, — заключил Дневной Менеджер, после чего пустился рассуждать о межпородном скрещивании, об отличиях между сиамками с Бали и с Явы, а также между носиком окраса лилак-пойнт и носиком сил-пойнт. Правда, я только теперь сообразил: имя моей соседки он так и не назвал.
Я побродил по отелю, восхищаясь упорством, с каким владельцы развивали кошачий мотив. Каждый этаж был посвящен отдельной разновидности. Третий именовался «Дух дома», и вдоль коридора висели расфокусированные снимки сонных декоративных котов, белых и пушистых. «Коты-ковбои» на втором этаже были представлены картинами в стиле Нормана Рокуэлла4 с тощими деревенскими котами, которые ловили полевых мышей и гонялись друг за другом среди высокой травы. Мой этаж именовался «Кошачья метрополия», и здесь имелась мультяшная мозаика, изображавшая кошачий мегаполис. Крутые кошаки на дискотеке, коты-байкеры на мотоциклах, деловые коты, спешащие на метро, поножовщина между уличными котами и даже коты в очереди за билетами на мюзикл «Кошки».5 Конечно, страсти по кошкам перехлестывали через край, но тяга японцев к китчу вообще непреодолима. В таком духе разукрасили, например, «Карповый отель» в Иокогаме или четырехзвездочную «Спящую мартышку» в Ойте.
Ну, так я думал, пока не увидел бассейн. Над ним нависал воздушный шар высотой с «Мейсиз»6 — китайская кошечка-зазывала. Такие сидят в любой витрине и машут лапкой, приглашая войти. Мало того: вода в бассейне была белой, так что издали он смахивал на гигантскую миску молока.
Дневной Менеджер уверял, что вода хуже не сделалась. Безобидный пищевой краситель, твердил он. Под душем сразу смоется, никаких проблем. Он клялся, что все правила гигиены и безопасности соблюдены, и буквально умолял меня окунуться.
Нога моя не ступала в воду с тех пор, как на вечеринке по случаю премьеры «Секс-призрака Вин-Чуня IV» меня угораздило спасти ручного шимпанзе Анны Вонг. Дневному Менеджеру я об этом рассказывать не стал, ограничившись добрым советом: если пьяный шимпанзе будет тонуть на ваших глазах, предоставьте его своей судьбе. Дневной Менеджер лишь кивнул — похоже, он так и подозревал...
...В девяти случаях из десяти я — хороший парень. Верю в непротивление злу насилием, интеллигентный разговор, творческую свободу и прочую хрень. При всем том я не претендую на широту взглядов. Как я всегда твержу моей соратнице Саре, широта взглядов — это просто костыль. Объективность? Это для слабаков. Я — журналист, я должен влезть в гущу событий, наступить кому-то на мозоль, затеять небольшую кумитэ.1 Если долг зовет, я способен громить номер сайгонской гостиницы заодно с шепелявыми «плохими мальчиками» из рок-группы «Высокие дебилбелы», играть в покер на раздевание с привратниками Запретного города2 или заняться армрестлингом с громилами из Триады на последнюю таблетку декседрина.
