Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
Игорь Александрович Алимов родился в 1964 году. В 1986 году он окончил восточный факультет ЛГУ, где занимался на кафедре китайской филологии. Затем работал переводчиком в КНР, с 1987 года — стажер-исследователь в Музее этнографии и антропологии, в 1990-1991 гг. работал на историческом факультете Пекинского университета. В 1992 году выступил в числе создателей издательства «Центр «Петербургское Востоковедение»», в настоящее время — его директор. Кандидат исторических наук, старший научный сотрудник Музея антропологии и этнографии им. Петра Великого РАН (Кунсткамера), главный редактор альманаха «Петербургское востоковедение», соредактор журнала «Кунсткамера. Этнографические тетради». Один из консультантов переводчиков сочинений Хольма ван Зайчика. В 2003 году выступил как писатель-фантаст — издательство «Азбука» начало публиковать цикл его романов «Пластилиновая жизнь».
гг. работал на историческом факультете Пекинского университета. В 1992 году выступил в числе создателей издательства «Центр «Петербургское Востоковедение»», в настоящее время — его директор. Кандидат исторических наук, старший научный сотрудник Музея антропологии и этнографии им. Петра Великого РАН (Кунсткамера), главный редактор альманаха «Петербургское востоковедение», соредактор журнала «Кунсткамера. Этнографические тетради». Один из консультантов переводчиков сочинений Хольма ван Зайчика. В 2003 году выступил как писатель-фантаст — издательство «Азбука» начало публиковать цикл его романов «Пластилиновая жизнь».
отрывок из произведения:
...Поспела картошка и через два дня опять решили собрать всех в главном зале.
Младший крот Петров как раз хрустел свежим утренним корешком, когда из бокового лаза вывалился гонец — юный крот-стажер Ванечкин, взмыленный, весь в земле, дышит часто: запыхался.
— Так что... вас кличут, — в два приема выдохнул стажер и, сглотнув, пояснил: — Через десять минут общее собрание, сказывали, чтоб непременно все были.
Крот Петров поспешно плюхнулся задом на обрывок газеты «Комсомольская правда» и нарочито медленно вынул корешок изо рта и облизнулся. На сердце стало тревожно: заметил Ванечкин газету или не заметил? Вроде нет, стажеру не до того было да и сам младший крот прикрыл прессу телом довольно проворно.
— Что, в главном? — уточнил Петров, принимая еще более свободную позу, дабы из-под зада не торчало даже уголка бумажного.
— В главном, в главном! Поспешайте. Дальше побегу... — Ванечкин скрылся из глаз, только зашуршали опадающие с потревоженного потолка лаза мелкие комочки земли.
Когда Петров добрался до главного зала — обширной пещеры под корнями старого соснового пня — там было уже не протолкнуться. И впрямь собрались все — кто же ведущего крота ослушается — и последние опаздывающие, такие как Петров, спешили втиснуться в общую массу, выскакивая из многочисленных ходов, сходившихся сюда из самых дальних уголков общины. Было шумно: хрустели спешно доедаемые корешки, летели приветствия, а в дальнем углу кто-то уже успел поссориться.
Но вот на возвышении появился ведущий в третьем поколении крот Кузьмин — старый, седой, с единственным сточенным резцом во рту, и за ним два главных крота, Глубоватый и Шпанько, довольно пожилые, но не такие, конечно, как Кузьмин, хотя тоже очень уважаемые.
Главный крот Глубоватый громко скрипнул резцами и тут же установилась тишина. А как же.
— Открываем собрание общины, — провозгласил Глубоватый и, почтительно присев и задрав нос, поворотился к ведущему кроту. Тот трожественно поковырял когтем в сточенном резце.
— Сограждане! Кхе. Кроты! — так начал свою речь Кузьмин. — На повестке дня один, кхе, вопрос... — Главный крот значительно обвел собрание носом. Ноздри его величественно раздувались, внимая запахам. Петров даже присел: нехорошее предчувствие усилилось. — О незаконном подгрызе картошки на чужих участках. — Ведущий крот значительно чихнул.
Собрание заволновалось. Внутри у Петрова что-то екнуло.
— От всеми нами уважаемого, кхе, старшего крота Ширинкина поступила жалоба, — дождавшись тишины, продолжал Кузьмин. — Буквально вчера, кхе, один из членов нашей общины... — Ведущий крот сделал паузу, чтобы снова поковыряться в резце. Извлек изо рта коготь, внимательно обнюхал, — Один из членов нашей общины, попирая вековые, кхе, устои, среди бела дня подгрыз картошку на участке старшего крота Ширинкина и после этого, кхе, скрылся, хотя его и пытались, кхе, задержать...
По залу снова пробежал ропот: собравшиеся принюхивались друг к другу — не сосед ли столь нагло попрал, кхе, устои да еще и смотался?
— Старший крот Ширинкин! — выкликнул Глубоватый.
— Я! — недалеко от возвышения высоко подпрыгнул Ширинкин.
— Укажи на нарушителя!
— Дак... это был Петров! — громко, даже радостно доложил Ширинкин. — Он, он это был!
Соседи, насколько позволяла скученность, стали отодвигаться от Петрова. Петров понурился.
— Младший крот Петров! — выкликнул Глубоватый. Ведущий крот самозабвенно сосал коготь. Главный крот Шпанько тихонько дремал.
— Я... — промямлил Петров и вяло подпрыгнул. Обозначил присутствие.
— Признаешь ли ты незаконный подгрыз?
Сделалось удивительно тихо.
— Это... — В голове понеслись мысли. Разные. Трудно не признать незаконный подгрыз, на котором тебя застукали. С другой стороны, признаешь подгрыз — начнутся всякие меры, санкции... Да, Петров знал такое умное слово — «санкции». Прочитал в обрывке газеты «Известия». А если не признаешь — будет долгая тягомотина с разбирательством, а Ширинкин — крот ушлый, настырный, вредный, так что все равно припрут к стенке и признаешься. Только хуже будет. Тем более, этот подгрыз не первый. И даже не десятый. — Ну я... Это как бы...
— Признаешь или нет? — главный крот повысил голос и для убедительности скрипнул два раза резцами так, что даже Шпанько вздрогнул во сне. Ведущий крот Кузьмин оставил коготь в покое и стал прислушиваться с интересом. Вдалеке подпрыгивали над спинами соседей особо любопытные.
...Поспела картошка и через два дня опять решили собрать всех в главном зале.
