Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
Евгений Акуленко родился 7 сентября 1976 года в г. Новозыбков Брянской области. Закончил Тверской государственный технический университет, образование высшее экономическое. Работает в сфере IT-бизнеса. Проживает в г. Тверь.
Автор повести «Соль земли» (2010) и ряда рассказов. Публиковался на страницах печатных изданий, в том числе в журналах «Машины и механизмы», «Полдень, ХХI век».
отрывок из произведения:
...Забор вокруг здания — тема отдельная. Сложенные из кирпича столбы постоянно ведет, потому как фундамент под них соорудить никто не удосужился. И не падают они только потому, что скреплены меж собой металлическими решетками. Зато каждую весну с завидным постоянством случается один и тот же ритуал: бригада бухих шабашников подновляет отвалившуюся от кирпича штукатурку. Еще в заборе есть ворота, намертво вросшие в землю. Максимка не помнил случая, чтобы когда-нибудь они отворялись, ибо сила, способная это свершить, вероятно, должна равняться направленному ядерному взрыву. Зато ворота регулярно подкрашивались зеленой краской. До кучи с амбарным замком, сковывающим створки. А вот вместо калитки, в противовес, предполагались одни ржавые петли, из-за чего вся заборная конструкция характер носила исключительно номинальный.
Иной остановившийся перед воротами отчаянно сигналящий грузовик не вызывал ничего, кроме жалости. Шансов заехать на территорию у него не было никаких.
К забору подкатили, поблескивая глянцем, три джипа, остановились вплотную друг за другом. Захлопали дверцы. Перед входом сгрудились люди с пакетами и свертками. Сбились в кучу, как овечья отара, будто натолкнулись на несуществующую калитку. И разом, словно бойцы в атаку, устремились внутрь. У каждого улыбка надета и каждый тайком думает про себя: быстрей бы уж все закончилось.
Эти, как их... оккупанты... авантюристы... Максимка никак не мог запомнить. Волонтеры, вот! Привезли бедненьким деткам ношеные шмотки и жрачку с барского стола. Совесть успокоить перед новым годом.
И тотчас по коридорам и по лестнице загрохотали десятки ног. Навстречу халяве. Воспитанники сыпанули, как горох, окружили гостей, подперли со всех сторон. Те неловко переминались с ноги на ногу и не могли сказать: «му». Ну правда, как овцы среди волчьей стаи. Наиболее проворные ручонки уже потянулись шуровать по пакетам, и непонятно, чем бы все это закончилось, если бы не раздался громовой бас Бабы Гали.
Галина Арнольдовна — заведующая. Она — царь и бог. Все здесь висит на ней, как на небесном гвозде. И доски, и трубы, и слезы, и сопли. Детдом — ее жизнь. Жизни другой у нее нет. Авторитет ее непререкаем. Толстая рука может скрутить ухо, дать затрещину, или с силой пригнуть к себе, к необъятной груди в коричневой вязаной кофте. Детдом не здание, не учреждение, это Баба Галя и есть.
Волонтеров мигом освободили от поклажи. Те приободрились, расправили плечи и смятые улыбки. Максимке досталось нести огромный пакет с апельсинами. Тяжелый и неудобный, с отрывающимися ручками. Малышня вилась вокруг гостей мошкарой, особенно тянулись к женщинам. Подсознательно, помимо воли, на голос, ловя скудные лучики тепла. Те и рады, дуры. Расплылись, щебечут. Им что? Отулыбались, программу выполнили и домой. А мальки будут глядеть вслед, подпирать окна лбом и пухнуть от слез.
И Санек тут как тут. Лопочет радостно какой-то козе белобрысой, где он спит и кушает. Его совсем недавно из дома малютки перевели. Самый мелкий Санек, совсем туго ему. Глазища огромные, глупые. Вроде играет, смеется, а что происходит — не понимает. Думает, сейчат придут за ним, заберут. Хороший он, добрый. Если обижают, не плачет. Стоит и молчит. Губину только закусит нижнюю и молчит. Белобрысая совсем распушилась, конфетки налево-направо раздает. За ручку взяться? Да не вопрос! Погуляемте за ручку.
Этого Максимка снести уже не мог. Санька дернул за шкварник, встряхнул грубо:
— Слышь? Это мамка твоя? А?..
Тот растерялся, захныкал.
— Ну, зачем ты так? — Белобрысая попыталась возмутиться.
— Что «зачем»? — Максимка взвился. — Ты усыновишь его? С собой заберешь? Нет? Ну, и не трогай тогда! Коз-за!..
Тут вдобавок целлофановый пакет окончательно разъехался, и апельсины высыпались наружу.
— Изотов! — загремела Баба Галя. — Изотов, не смей!
— А что, — огрызнулся Максимка, — не так?..
— Как не стыдно тебе! Люди приехали, в выходной, готовились...
— Да лучше бы они вообще не приезжали! — Максимка подхватил с земли апельсин и зашагал прочь. — Добр-ренькие!..
...Забор вокруг здания — тема отдельная. Сложенные из кирпича столбы постоянно ведет, потому как фундамент под них соорудить никто не удосужился. И не падают они только потому, что скреплены меж собой металлическими решетками. Зато каждую весну с завидным постоянством случается один и тот же ритуал: бригада бухих шабашников подновляет отвалившуюся от кирпича штукатурку. Еще в заборе есть ворота, намертво вросшие в землю. Максимка не помнил случая, чтобы когда-нибудь они отворялись, ибо сила, способная это свершить, вероятно, должна равняться направленному ядерному взрыву. Зато ворота регулярно подкрашивались зеленой краской. До кучи с амбарным замком, сковывающим створки. А вот вместо калитки, в противовес, предполагались одни ржавые петли, из-за чего вся заборная конструкция характер носила исключительно номинальный.
