Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
Ежи Анджеевский (1909–1983) — один из наиболее значительных прозаиков современной Польши. Главная тема его произведений — поиск истинных духовных ценностей в жизни человека. Проза его вызывает споры, побуждает к дискуссиям, но она всегда отмечена глубиной и неоднозначностью философских посылок, новизной художественных решений.
отрывок из произведения:
...Уже много месяцев стоит над Итакой знойное марево и беспробудная тишина. Вдали, на горизонте, море и небо соединяет мглистая сизая полоса. Воздух недвижим, как перед грозой. Жестяные листья олив повернуты наружу серебристой своей стороной.
Одиссей и Телемах.
— Ты меня слышишь?
— Да, отец.
— Насколько я сам себя слышу, я, кажется, говорю громко и четко? Громко и четко.
— Да, отец.
— Годы не приглушают и не путают мои слова.
— Ты говоришь громко и четко, отец. Я с детства помню твой голос.
— Память ребенка коротка, она как солнечный луч, тонущий во тьме.
— Моя память, отец, знает только дневной свет.
— Ты не помнишь ни одной ночи?
— Помню цвета, формы, звуки.
— А ночные звуки?
— Я помню сны.
— Ты искал меня?
— Возможно. Не знаю. У меня часто бывали крылья. Я летал.
— Как Икар?
— Икар, наверно, был слаб и труслив. А я силен и отважен. Я твой сын.
— Так ты даже во сне никогда не падал?
— Я парю высоко и легко.
— Значит, ты изведал счастье!
Когда они умолкли, тишина, нарушаемая лишь монотонным стрекотом цикад, словно бы стала еще более глубокой и всепроникающей.
— День ли прошел, — сказал Одиссей, — или месяц, год, десять лет, двадцать?
— Ты спрашиваешь?
— Нет, размышляю.
— Когда ты покинул дом и Итаку, мне едва минуло два года. Странствия твои продолжались столько же, сколько война. Десять лет. Я вырос. Ребенок, мальчик стал юношей.
Он пристально поглядел на сына из-под тяжелых, набрякших век.
— Да, ты уже не мальчик. Но все равно у тебя позади меньше прошлого, чем у меня, и больше, чем у меня, времени будущего.
— Да, оно меньше отягощает и больше умножает надежды.
— Ты играешь мыслями, будто забавляешься стрельбой из лука.
— И ты должен мне желать, отец, чтобы я всегда попадал в цель.
— А если ты нацелился в небо или в пропасть?
— Прости, отец, но у меня, в отличие от тебя, никогда не было возможности проникнуть в Трою в чреве деревянного коня.
— А довелось ли тебе покорить надменный город, десять лет отражавший осаду?
— Ты слышал вопли Гекубы и плач Андромахи?
— Слышал я много воплей и не только женских. Видел пылающие, разоряемые города, убийства, преступления, резню. Я видел ад.
— Греки присудили тебе божественные доспехи Ахиллеса и его меч.
— Я не просил об этом.
— Но ты это помнишь! И даже тебе еще мало твоих странствий, мало того, что певцы превозносят твои деяния и твою славу. Да ты неустанно прославляешь себя сам.
— Ты думаешь, я не хотел бы встретить юношу, вроде тебя, который бы ничего обо мне не знал?
— О, ты нашел бы в нем благодарного слушателя.
Они опять умолкли. Наконец Одиссей очень тихо сказал:
— Сын мой, сын мой! Молодой, красивый мой сын!
Я говорю о прошлом, потому что не очень-то хорошо вижу, когда гляжу в будущее, хотя и не думаю, чтобы оно простиралось далеко...
...Уже много месяцев стоит над Итакой знойное марево и беспробудная тишина. Вдали, на горизонте, море и небо соединяет мглистая сизая полоса. Воздух недвижим, как перед грозой. Жестяные листья олив повернуты наружу серебристой своей стороной.
