Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
В новом сборнике «Постель» Вишневский остается верен себе: где бы ни происходило действие — в университетском городке или на тропическом курорте, в старой Польше или в Новом Свете, — герои опять, по выражению автора, «убеждены в святости любви, в праве испытывать ее и готовы при ее появле нии уничтожить все, что стоит у них на пути». Ведь любовь в их глазах оправдывает все… Вишневский демонстрирует такое понимание женской психологии, что во время чтения становится как-то не по себе…
отрывок из произведения:
...Мой дорогой, это мое первое из всех последних писем к тебе…
Я так рада, что у меня еще столько их впереди. Я буду уходить от тебя медленно, с каждым письмом все дальше. И вовсе не потому, что когда-то ты говорил мне о «неоспоримых преимуществах долгого, медленного расставания, которое в один прекрасный день вдруг как-то так, просто, незаметно переходит в скуку с обеих сторон». Нет! Все будет не так. Уж чего-чего, а скуки со мной тебе не придется изведать. А просто свои письма я вышлю все сразу, вместе. Перевяжу их черной бархатной ленточкой, уложу в картонную коробочку, закрою крышкой и расстанусь с ними. Как и с тобой. Навсегда.
Это будут по-старомодному, от руки написанные письма. На бумаге. В конвертах, края которых увлажнены моей слюной, с криво приклеенной маркой, за которой пришлось отстоять в очереди на почте, с нормальным адресом, в котором есть улица и номер дома, а не с идиотским названием какого-то сервера. Это будут настоящие письма, к которым в порыве нежности можно прикоснуться губами, а в приступе злобы порвать их в клочки, в страшном секрете поспешно спрятать ото всех в запираемом на ключик металлическом ящике в подвале или носить с собой и обращаться к ним, когда одолевает грусть и ускользает надежда.
Самые настоящие письма, которые в крайнем случае можно просто сжечь. А если не сжечь, то через много лет открыть их заново. Ведь у старых писем есть одно неоспоримое преимущество: на них не надо отвечать.
Письма…
Ты ведь знаешь, что я люблю письма.
Знаешь, но так и не написал мне ни одного. Помнишь первый подарок, который я сделала тебе? Я тогда вернулась из Австрии, с конференции, на которую ты меня послал. Формально отправил меня туда твой отец, но по твоей рекомендации или скорее просьбе, а ведь ты так не любишь кого-либо о чем-либо просить. «Аспирантка, в которую наверняка стоит инвестировать». Так было написано от руки в прошении, которое я тоже должна была подписать (тебе не кажется, что эта процедура унижает, особенно тех, кто таким образом может узнать, что в них не стоит инвестировать?). В сущности, была нужна только подпись твоего отца. Он — царь и бог, исключительный властитель судеб каждого в институте. Единолично распределяющий все без исключения. В том числе и евро из фонда. Там, в Вене, я должна была, как ты сказал, «основательно познакомиться с Фрейдом». Что ж, познакомилась. И сделала это сразу после одного воскресного посещения блошиного рынка под Веной. Там я углядела для тебя и купила серую книжечку, изданную в 1946 году. «Briefе an eine junge Frau»[8] Райнера Марии Рильке. Твой любимый поэт. В бытность свою в Швейцарии он написал много писем к одной молодой женщине, которую, похоже, любил. Одиннадцать из них опубликованы в этой серой книжечке. Чтобы купить ее, мне пришлось отчаянно поторговаться и отдать свои предпоследние деньги. Я начала читать ее в метро, на обратном пути в отель. Дочитывала уже на вокзальной скамейке. А на последние деньги я купила бутылку самого дешевого вина в маленьком итальянском магазинчике рядом с отелем. Вернулась в номер, выпила прямо из бутылки, специально для тебя разделась и сделала фото. Эту фотографию — доказательство, что в Вене я основательно познакомилась с Фрейдом, — я вложила в книгу между восьмой и девятой страницами. А самое близкое с ним знакомство происходило тогда, когда — все еще пьяная — я раздумывала, зачем я все это делаю. Может, я хотела, чтобы ты наконец преодолел границу интимности между нами? Провокация помогает преодолеть многие границы. А может, потому, что меня возбуждало представление о тебе, возбужденном не столько моим телом, сколько изощренностью способа передачи информации о желаниях? Твоя кандидатская была по «невербальной коммуникации желаний», вот мне и подумалось, что ты должен это прекрасно знать. А может, потому, что мне самой требовалось усиление и без того сильного физического возбуждения, которое, несо мненно, вызывает акт эксгибиционизма, — перверсия, «регрессия к более ранней стадии либидо» (по Фрейду)? Во всяком случае, раздевание и фотографирование для тебя обнаженной очень меня возбудили. Я убедилась, что заперла комнату на ключ, и легла на кровать. Сначала я широко развела бедра, а потом оделась в твои пальцы и твои губы. Оттолкнулась от берега и очертя голову поплыла с тобой. Утром, когда я проснулась, мне все еще казалось, что я лежу на подушках твоих ладоней… Помню, как я по приезде из Австрии пришла в институт, зашла к тебе и вручила эту книгу. Ты тогда крепко прижал меня к себе и, глядя в глаза, пообещал, что прочтешь ее этим же вечером. Не знаю, возможно ли вообще уловить момент, когда начинается любовь. Не какая-то там влюбленность, а любовь.
Влюбленность — это всего лишь трудноуправляемое раздражение, маниакальнонавязчивое помешательство, занимающее все время и все пространство. Хоть и гнездится в мозгу, но заполняет главным образом тело. Любовь, если вообще появляется, то появляется позже и поглощает человека по-другому. Это не сиюминутная страсть. Она смотрит в будущее. Думаю, что я полюбила тебя в тот самый момент, когда ты в порыве благодарности за подарок (книгу) обнял меня. Впервые как раз тогда на долю секунды во мне появилась мысль о будущем с тобой. И тут же я испугалась этого…
...Мой дорогой, это мое первое из всех последних писем к тебе…
