Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
Что может быть скучнее каникул в богом забытой деревне, где нет даже дискотеки! Тоска зеленая… Зеленая?.. Как те загадочные огоньки, что всю дорогу от станции тучей летели за Вовкой и Агатой. Неужели прав прадедушка, и это колобродит… нечистая сила? А почему бы и нет, если рядом с деревней раскинулось болото, о котором ходят жуткие слухи. И вдобавок вокруг бродит зловещий черный кот: говорят, встретишь его — жди беды. Да, чего-чего, а скучать этим летом брату с сестрой явно не придется! Как снежный ком, обрушиваются на ребят таинственные и леденящие кровь события. Словно по волшебству, начинают исполняться желания, а затем…
отрывок из произведения:
...За вагонным окном тянулся мрачный, непроглядный лес. Эдакая сплошная стена или забор с острыми зазубринами поверху. Высоченные ели упирались в подсвеченное заходящим солнцем зловеще-багровое небо. Из окон коридора открывался вид на точно такой же еловый «забор», только выглядел он еще мрачнее, потому что на той стороне закатные отсветы уже почти не просматривались, а небо было какого-то гнусно-сизого цвета.
В купе, без восторга поглядывая в окошко, сидели в обнимку с рюкзаками и сумками Агата и Вовка Куковкины. Агата — это Вовкина старшая сестра, дылда шестнадцатилетняя, у нее даже паспорт есть. А Вовке — только одиннадцать, он ей и до плеча макушкой не достает. Поэтому приходится ее слушаться, чтоб не получить по шее. Притом подчиняться надо не только каким-нибудь умным распоряжениям, но и дурацким тоже. Например, на одной из остановок, где поезд стоял целых полчаса, сестрица не разрешила Вовке сходить за фантой. Потому что он, видите ли, может отстать и потеряться. Нашла маленького! Сама тоже не пошла, а потому пришлось днем, когда жарко было, горячий чай пить. И чуть что — на маму ссылается. Мол, она велела Вовке слушаться старшую сестру, а если Агата настучит, что Вовка не слушался, то осенью ему не купят ролики. По шее — это еще можно перенести, а вот без роликов прожить трудно. Не жизнь, а ад кромешный.
Впрочем, до осени было еще далеко. Агата и Вовка ехали на каникулы в северную деревню, к прадедушке и прабабушке. Между прочим, первый раз в жизни. Даже Агата. Все предыдущие годы они отдыхали либо на даче с мамиными родителями, либо в подмосковной деревне у родителей отца. Ну и еще несколько раз в детские лагеря ездили, которые мама с папой по привычке называли «пионерскими». Насчет того, что у мамы далеко от Москвы бабушка с дедушкой живут, ребята, конечно, слышали, но воспринимали это дело с трудом. Большая, взрослая, солидная мама — и вдруг чья-то внучка! То есть Агата, наверно, это лучше понимала, а Вовка прямо-таки отказывался верить. В Москву прабабушка и прадедушка последний раз приезжали очень давно, лет семь назад, и Вовка их даже в лицо не помнил. Агата помнила и утверждала, что запросто их узнает.
Поехать к прадедушке и прабабушке пришлось потому, что под Москвой начались лесные пожары и было слишком много дыма. Умная Агата заявила, что в такой неблагоприятной экологической обстановке она нормально не отдохнет. Наверно, надеялась съездить с подругой на Черное море. Но папа сказал, что финансировать это мероприятие он не будет и если Агата очень хочет съездить в Сочи, то пусть сама зарабатывает на это деньги. Конечно, он прекрасно знал, что Агата столько не заработает, даже если все каникулы будет вкалывать как проклятая. К тому же Агата вообще работать не любила и даже дома полы никогда не мыла. Поэтому ей пришлось скрепя сердце согласиться на вариант с прабабушкой и прадедушкой. А Вовку вообще никто не спрашивал, он еще не дорос до того, чтоб свое мнение иметь. Это так мама сказала.
Вообще-то сначала мама хотела ехать вместе с детьми. Потому что до июня месяца она была домохозяйкой и ей не надо было получать отпуск на работе, как папе. Однако незадолго до того, как она собиралась идти на вокзал за билетами — почти что за полчаса! — ей позвонила институтская подруга и сообщила, что для мамы есть хорошая, высокооплачиваемая работа. Такая, что мама даже больше папы получать будет. И мама, поговорив с папой, решила, что будет устраиваться на эту работу, а отдохнет как-нибудь в другой раз.
Вместо себя мама намеревалась послать бабушку Нину, то есть свою собственную маму. Но заболел мамин папа, дедушка Жора, и бабушка тоже не смогла поехать. Папины родители, которые жили в деревне под Москвой, само собой, не могли бросить свое хозяйство. Вот и получилось, что Агата с Вовкой поехали самостоятельно. Агате, конечно, было приятно чувствовать себя взрослой и независимой, а Вовка чуял, что не будет ему на каникулах радости и веселья… — Подъезжаем, молодые люди! — объявила проводница, заглянув в купе. — Через пять минут вам выходить. Станция Чертогоново.
— Спасибо, — не очень вежливо отозвалась Агата. — Пошли, Вовка!
Надев рюкзаки и взяв за ручки сумку, Куковкины направились в тамбур. Поезд замедлил ход, и под медленный перестук колес Вовка спросил:
— А прадедушка нас будет встречать?
— Говорят, будет… — мрачно произнесла Агата, хотя была в этом не очень уверена.
Вообще-то, прадедушке еще за неделю посылали письмо. Он ответил телеграммой: «Ждем. Телеграфируй номер поезда». Мама срочно ему телеграфировала — сообщила не только номер поезда, но и вагона. Сейчас Вовка догадывался, что номер вагона, наверное, не пригодится. Кроме них с Агатой, на станции Чертогоново никто выходить не собирался.
— Сколько сейчас времени? — спросил Вовка.
— Пять минут двенадцатого, — буркнула Агата.
— Ночи? — удивился брат.
— Ну не дня же?
— А почему светло?
— Потому что тут север, сейчас белые ночи стоят. Не слышал?
— Слышал… — пробормотал Вовка, хотя лично ему эта ночь казалась не белой, а какой-то сизо-красной...
...За вагонным окном тянулся мрачный, непроглядный лес. Эдакая сплошная стена или забор с острыми зазубринами поверху. Высоченные ели упирались в подсвеченное заходящим солнцем зловеще-багровое небо. Из окон коридора открывался вид на точно такой же еловый «забор», только выглядел он еще мрачнее, потому что на той стороне закатные отсветы уже почти не просматривались, а небо было какого-то гнусно-сизого цвета.
