Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
Бурная, полная страстей и опасных приключений история непредсказуемой, яркой и своевольной красавицы Дины — как никакая другая книга достойна называться «Европейские Унесенные Ветром».
Это — один из шедевров мировой литературы... Это — не стареющая, не утрачивающая своего очарования сага о судьбе одной семьи. О жизни, в которой есть место для страстей и сомнений, для борьбы и страданий, для ненависти и любви — любви, проходящей сквозь годы, любви горькой и радостной, любви, которая является высшим смыслом человеческой жизни…
отрывок из произведения:
...И это тоже я. Человек, который в чужом городе пытался обрести себя. Но ничто не соответствовало действительности. Моя жизнь мчалась мимо меня. То вверх, то вниз. То вперед, то назад. Люди, которых я встречал на улице, носили маски. Все без исключения. Они были Диной, то и дело менявшей костюмы, чтобы я не узнал ее.
Небо казалось блестящей монетой, на которую плевались выстроившиеся рядами кирпичные трубы.
Кто-то написал мне и попросил забрать Динину виолончель. Так принято, что друзья или родственники после смерти владельца забирают его вещи. Я не позволил себе поверить в смерть Дины, потому что хотел найти ее живые следы.
Впереди меня, покачивая бедрами, шла женщина в широкополой шляпе. Я вспомнил то, что однажды сказал мне Анд ере: «Берегись женщин, которые прячут лицо под шляпой, тогда как бедра их словно обнажены. Эти женщины не так застенчивы, но и не так уж обнажены, как тебе может показаться».
Можно представить себе, что виолончель похожа на женщину с обнаженными бедрами. Виолончель Дины стояла где-то здесь, в чужом городе, прислоненная к стене, и чрево ее было полно рыданий.
Можно убедить себя, что, найдя виолончель, ты найдешь рыдания. Или смерть. А может, и то и другое.
Можно также бесконечно спорить с собой, как назвать свои действия — поступком безумца или естественной реакцией ребенка. Но как ни назови их, все это одинаково смешно.
Я никогда не играл на виолончели, и у меня даже в мыслях не было научиться играть на ней. Наверное, она не представляла собой большой ценности, и я спокойно пережил бы ее утрату. Но решение было принято: я найду инструмент и отвезу его в Рейнснес.
Люди, торопливо сновавшие мимо меня, чужие голоса, непонятный язык, моя собственная растерянность — все это стало адом, отрава которого проникала в каждую пору. Я был маленьким мальчиком; Дина посадила меня на лошадь и сказала, что поведет ее под уздцы, пока мы не минуем двор усадьбы, а потом отдаст поводья мне.
Уже на грязном, чадящем вокзале меня охватило чувство, будто я попал в подземное царство. Я Орфей. Я спускаюсь в царство мертвых в поисках женщины.
По дороге с вокзала я несколько раз ощупывал внутренний карман пальто — на месте ли письмо с адресом; хотя уже дважды назвал этот адрес извозчику и он кивком головы подтвердил, что понял меня.
Большой дом стоял немного отступя от улицы и был обнесен высокой оградой. Вход преграждали решетчатые ворота, заостренные вверху и внизу зубья напоминали наконечники копий. Дикий виноград и сорняки уже давно завоевали клумбы у подъезда. Дом выглядел необитаемым.
Я попросил извозчика подождать, а сам подошел к воротам и дернул позеленевшую ручку звонка. Где-то в доме ворчливо залился колокольчик. На этом все и кончилось. Я попробовал открыть ворота. Они грозно заскрежетали, однако не открылись.
Я подергал их. Покричал. Меня охватил детский гнев. Одиночество, разочарование, усталость. Виной всему был этот жесткий язык, которым я не владел. Вениамин рвался к Дине. К своей матери!
Я презирал себя. Но удержаться не мог. В ту минуту не мог!
Наконец извозчику надоел весь этот шум. Он хотел, чтобы с ним расплатились, — ему пора ехать.
В соседнем доме открылось окно, из него высунулась женщина и что-то крикнула мне. Я не понял ее. Но слово «wahnsinnig» [2] объяснило мне, что меня бранят. Открылось еще несколько окон. Новые крики. Послышалось слово «полиция».
Тогда я сдался. И с чувством, что этот дом существовал только в моем сознании, сел на извозчика.
Мне удалось найти поблизости дешевый пансион, и каждый день по несколько раз я подходил к тому дому. Меня мучили теплые солнечные дни. И моя черная одежда. Конечно, я мог бы купить себе что-нибудь полегче. Денег на это у меня хватило бы. Но что делать с этой одеждой потом? К тому же хозяйка пансиона сказала, что холода могут начаться со дня на день.
В пансионе все, вплоть до жесткой подушки, пропахло свининой и колбасой. Стены были покрыты живым узором из клопов. Из-за них я часто сидел на площадях и в парках, глядя на летящие листья. Люди спешили по своим делам и не обращали на меня внимания. Однако меня преследовало чувство, будто кто-то наблюдает за мной.
Человеку вовсе не нужно сердце, чтобы гнать кровь по жилам, думал я. Сила, которая заставляла циркулировать мою кровь, называлась «одиночество». Им была проникнута каждая клетка моего существа.
...И это тоже я. Человек, который в чужом городе пытался обрести себя. Но ничто не соответствовало действительности. Моя жизнь мчалась мимо меня. То вверх, то вниз. То вперед, то назад. Люди, которых я встречал на улице, носили маски. Все без исключения. Они были Диной, то и дело менявшей костюмы, чтобы я не узнал ее.
