Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
Роман переносит нас в достаточно новую для этой серии ситуацию. Читательский интерес мисс Силвер делит с представителями закона, что выгодно всем — читатель получает разные точки зрения на дело представителей разных методик ведения расследования, а сама мисс Силвер, пока читатель занят общением с полицейскими, незаметно отправляется в Танбридж-Уэлс и выясняет все, что ей надо. Отношения между старшим и младшим поколением наконец нормализуется — младшее поколение готово признать мудрость старшего, и мисс Силвер приобретает своего «доктора Уотсона» в лице молодого сержанта Эбботта.
Впервые роман опубликован в Англии в 1943 году.
отрывок из произведения:
...Мид Андервуд внезапно проснулась. Что-то ее разбудило — какой-то звук, но она не знала, что именно. Ей снилось, что она прогуливается с покойным Джайлсом Армитиджем — Джайлсом, который снова был живым и осязаемым.
Мид с негодованием прислушивалась к звуку, который ее разбудил. Впервые во сне Джайлс оказался так близко от нее. Раньше она иногда слышала его голос, разрывающий ей сердце, иногда это был только шепот, и ей не удавалось разобрать слова, но в этом сне слов не было — только чувство радости и удовлетворения.
Они нашли друг друга, но она проснулась и снова потеряла его. Мид села в кровати, напрягая слух. Уже в третий раз она просыпалась среди ночи с ощущением, что слышала какой-то звук. Но сейчас было совсем тихо, а память не сохранила услышанное во сне. Что же это было? Ветер? Но ночь была безветренной. Проезжающая мимо машина? Ухание совы? Летучая мышь, бьющаяся об оконное стекло? А может быть, чьи-то шаги за дверью или в квартире наверху? Мид отвергала эти версии одну за другой. Автомобиль вряд ли разбудил бы ее. На сову тоже не похоже — звук был иным, и разве кто-нибудь слышал, чтобы летучие мыши натыкались на окна? Перекрытия между этажами в старом доме были слишком крепкими и плотными, чтобы пропускать звук сверху, а в этой квартире все спали.
Мид инстинктивно обернулась к окну. Лунный свет с трудом проникал сквозь туман, скрывающий ночное небо и два старых вяза — возможно, реликты того времени, когда садовая ограда еще не сменила живую изгородь, а на месте дома было поле. Мид встала и подошла к подъемному окну, слишком тяжелому, чтобы можно было его передвигать без ворота. Верхняя панель была опущена позади нижней, и Мид приходилось всматриваться в туман через двойное стекло.
Она ухватилась за ворот, подняла обе панели — открылась нижняя половина окна. Но белая пелена тумана, сквозь которую едва просвечивала луна, оставалась непроницаемой. Склонившись над подоконником, Мид не могла ничего разглядеть и ничего не слышала. Туманная ночь была безмолвна, дом спал, и только Мид Андервуд бодрствовала, возвратившись из счастливых сновидений в реальный мир, в котором Джайлс Армитидж покоился на дне морском.
Мид опустилась на колени у окна и, опершись локтями на подоконник, погрузилась в печальные размышления. Никакого звука не было. Она проснулась, потому что была трусихой, потому что нервы снова сыграли с ней дурную шутку, напугав ее эхом взрыва, который три месяца назад разбудил их посреди Атлантики. С этим необходимо справиться. Мид хотелось работать — быть занятой так, чтобы не видеть по ночам подобных снов и не слышать таких звуков. Ее ребра зажили, а сломанная рука действовала вновь, но сердце заживает дольше, чем кости. Мид с радостью умерла бы вместе с Джайлсом, но он погиб один, а она очнулась в больничной палате, узнав, что осталась в живых, но потеряла Джайлса.
Она смотрела в окно и, собрав всю силу воли, пыталась бороться с отчаянием. «Скоро я начну работать, — думала Мид, — и тогда станет легче. Я уже занята полдня, упаковывая посылки, — это лучше, чем ничего. Все так добры ко мне, даже тетя Мейбл — я бы хотела любить ее больше. Если бы можно было уехать отсюда и не видеть вокруг себя людей, которые меня жалеют!» Холодный влажный воздух касался ее лица, груди, обнаженных плеч. Туман давил на глаза, словно повязка. Мид вспомнила жалобы Мэри Хэмилтон: «Мне надели повязку на глаза, и я ничего не вижу!» Ужасно! Совсем как в ту ночь, когда корабль затонул вместе с Джайлсом. Дрожь пробрала Мид с головы до ног. Она тряхнула головой, отгоняя мрачные воспоминания, и поднялась. Сколько раз она говорила себе: «Я не хочу вспоминать об этом». Если закрыть дверь за прошлым, с ним будет покончено раз и навсегда. Никто не может заставить ее переживать это снова, кроме нее самой, — это она сама предательница, она тайком отодвигает засовы и впускает врага. Но в ее крепости ей не нужны предатели. Нужно следить за засовами и ждать, когда враг устанет и отступит.
Мид вернулась к кровати и легла. Ночная тишина стала еще ощутимее. Странно, что в таком большом доме не слышно ни малейшего звука, который бы свидетельствовал о том, что он обитаем… Хотя так ли это? Где находятся люди, когда они спят? Наверняка не там, где лежат их тела, ничего не видя и не чувствуя. Где была она, прежде чем проснулась? Прогуливалась с Джайлсом… Дверь в прошлое приоткрылась вновь. «Ты не должна думать о себе! — мысленно твердила Мид. — Думай о других людях в этом доме — только не о себе и не о Джайлсе…»
На месте Ванделер-хауса — четырехэтажного здания с полуподвалом — когда-то, когда деревню Путни еще не поглотил Лондон, было поле. Теперь массивный квадратный дом лишился большей части своей территории и был разделен на квартиры. Здесь жил и творил старый Джозеф Ванделер, которого называли английским Винтерхальтером...