Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
Он обладает поистине невероятной энергией, бешеным темпераментом и острым желанием разбогатеть.
Он настойчиво воплощает в жизнь блестящие идеи скорейшего обогащения, причем неизменно втягивает в свои авантюры множество друзей и знакомых.
Но на пути к процветанию возникают все новые и новые препятствия…
отрывок из произведения:
... «Королевский театр» в Лланиндино находится посреди главной магистрали этого отталкивающего городишки, а прямо напротив его грязного главного входа расположился фонарный столб. Под этим фонарным столбом, когда я его увидел, стоял мужчина. Крупный мужчина, и, судя по его внешнему виду, он совсем недавно подвергся тяжкому испытанию. Его персону припудрила пыль, и он лишился головного убора. На приближающийся звук моих шагов он обернулся, и свет фонаря озарил знакомые черты моего старого друга Стэнли Фиверстоунхо Укриджа.
— О, черт! — вскричал я. — Что ты тут делаешь?
Нет, галлюцинацией он быть не мог. Передо мной стоял он сам во плоти. Но что понадобилось Укриджу, вольной птице, в Лланиндино? Тут мое воображение поперхнулось. Расположенное, как дает понять его название, в Уэльсе, это мрачное, мерзкое, разлохмаченное местечко населено мрачными зловещими детинами с подозрительными бегающими глазками и трехдневной щетиной. После всего лишь сорокаминутного пребывания в нем я успел прийти к убеждению, что оказаться там иначе, как по принуждению, невозможно.
Укридж уставился на меня, недоуменно разинув рот.
— Корки, старый конь! — сказал он. — Провалиться мне, если это не самое поразительное событие в истории мира. Последний типус, кого я ждал здесь увидеть.
— Могу только повторить: что-нибудь случилось? — сказал я, подразумевая его непрезентабельный вид.
— Случилось? Еще как случилось! — фыркнул Укридж, и изумление от неожиданной встречи сменилось праведным негодованием. — Они выбросили меня вон!
— Выбросили вон? Тебя? Кто? Откуда?
— Да из этого инфернального театра, малышок. После того, как взяли мои деньги, черт подери! То есть я прошел на протырку, но важен принцип. Корки, мой мальчик, даже не пытайся искать в этом мире справедливости, потому что под высоким сводом небес ее нет и в помине. Я просто вышел подышать в первом антракте, а когда вернулся, увидел, что мое кресло занял какой-то дьявол в человеческом облике. И только потому, что я стал стаскивать типчика с моего законного места за уши, десяток наемных убийц накинулся на меня и вышвырнул вон. Меня, ты только подумай! Пострадавшего! Провалиться мне, — сказал он с жаром и жаждуще посмотрел на закрытую дверь. — Черт подери, если я это так оставлю… — Я бы оставил, — перебил я умиротворяюще. — В конце-то концов, какое это имеет значение? Время от времени подобного не избежать. Практичный человек со смехом оставляет без внимания… — Да, но…
— Пойдем выпьем?
Это приглашение заставило его поколебаться. Пламя битвы в его глазах угасло. Он на миг задумался.
— И ты бы не засадил кирпичом в окно? — осведомился он в сомнении.
— Ни в коем случае!
— Пожалуй, ты прав.
Он взял меня под руку, и мы перешли через дорогу, направляясь к призывно манящим и бодрящим огням пивной. Кризис завершился.
— Корки, — сказал Укридж несколько минут спустя, предусмотрительно поставив свою кружку на стойку, чтобы под воздействием необоримых эмоций не расплескать ее содержимое. — Я не могу, нет, я просто не могу поверить в тот поразительный факт, что ты оказался в этом препаршивейшем городишке.
Я объяснил ситуацию. Мое присутствие в Лланиндино объяснялось тем, что газета, которая иногда пользовалась моими услугами, поручила мне в качестве специального корреспондента сочинить обстоятельный и интеллектуальный отчет (что было совершенно не по зубам их тамошнему корреспонденту) о деяниях некого Эвана Джонса, последнего из проповедников-евангелистов, которые время от времени вызывают очередные бури в сердцах уэльских шахтеров. Его завершающее и самое многочисленное собрание должно было состояться в одиннадцать часов на следующий день.
— Но что здесь делаешь ты?
— Что здесь делаю я? — сказал Укридж. — Кто — я? Да где же еще мог бы я быть? Или ты не слышал?
— Слышал что?
— Разве ты не видел афиш?
— Каких афиш? Я приехал только час назад.
— Мой милый старый конь! Тогда понятно, почему ты не в курсе здешних дел. — Он осушил свою кружку, удовлетворенно вздохнул и вывел меня на улицу. — Вот взгляни!
Он обращал мое внимание на напечатанную броскими красными и черными буквами афишу, которая украшала боковую стену салона головных уборов «Бонтон»...
... «Королевский театр» в Лланиндино находится посреди главной магистрали этого отталкивающего городишки, а прямо напротив его грязного главного входа расположился фонарный столб. Под этим фонарным столбом, когда я его увидел, стоял мужчина. Крупный мужчина, и, судя по его внешнему виду, он совсем недавно подвергся тяжкому испытанию. Его персону припудрила пыль, и он лишился головного убора. На приближающийся звук моих шагов он обернулся, и свет фонаря озарил знакомые черты моего старого друга Стэнли Фиверстоунхо Укриджа.
