Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
Как русский человек видит Америку, американцев, и себя в Америке? Как Америка заманчивых ожиданий встречается и ссорится с Америкой реальных неожиданностей? Книга о первых впечатлениях в Америке, неожиданных встречах с американцами, миллионерами и водопроводчиками, о неожиданных поворотах судьбы. Общее в России и Америке. Книга получила премию «Мастер Класс 2000».
отрывок из произведения:
...Застегните ремни! Не курите! Не вставайте! Не хохочите! Сидите тихо! Не шевелитесь! Замрите! Мы приземляемся в городе Нью–Йорке! — объявила стюардесса. — На другой стороне океана мы делаем посадку в аэропорту «Кеннеди». Погода в Нью — Йорке… дождливая.
— Ура! Нью–Йорк! Ура! Нью–Йорк! — Внезапно и неожиданно закричал наш младший четырёхлетний сын Данилка, так радостно откликнувшись на понятное слово «Нью–Йорк». Захлопал в ладоши, отклонившись немного, щёлкнул привязным ремнём, вскочил и, не переставая восклицать: «Ура! Нью–Йорк! Мама, посмотри, Нью–Йорк!», поскакал, перепрыгивая с одной ноги на другую, по узкому проходу к впереди сидящим пристёгнутым пассажирам, повторяя:
— Нью–Йорк! Нью–Йорк! Ура!
Никто не откликался. Ни сзади, ни спереди никто не отвечал. Никто не хлопал, не подпрыгивал и буйно не скакал. Даже наш старший десятилетний Илья молчал и не отвечал на братское обращение. Будто никто не спешил расхватывать привезённый багаж?! Будто никто не торопился отстегнуть свои привязные ремни? Все замерли.
Может, все хотят лететь дальше?
Один Даничка веселился, прыгал и скакал, оттеняя всеобщее безмолвие, висящее в воздухе. Он был единственный «бесплатный пассажир» в самолёте «Москва–Нью–Йорк.» У других приземлившихся происходило на окраинах души то, что может происходить у покинувших родину, друзей, родных, города, занятия, любимых. Каждому предстояло встретиться с тем, за что заплачено.
Самолёт давно уже стоит с выключенным мотором, опущенными крыльями, набитый окаменевшими, бессловесными, неподвижными, не шевелящимися пассажирами. Всеобщее безмолвие так странно встретившихся людей сливается в единящую тишину, в торжественно грустный момент, в точку, которую каждый из приехавших унесёт с собой под сердцем навсегда, выходя на движущийся незнакомый асфальт. Самые отпетые смельчаки притихают, вступая на эту мелькающую, крутящуюся, колеблющуюся, дрожащую, неведомую полосу.
Каждый ожидает своей встречи — кто с кем, кто с чем, каждый со своим… Хорошо бы, чтобы встретили с зонтиком, потому как в Нью–Йорке идёт дождь.
— Свобода! Свобода! Нам писали! Мы читали! Нам говорили! Мы знаем! Мы слышали!
Крутятся в голове прописные ходячие истины вместе с движущимся асфальтом аэропорта Кеннеди. Слова банальных надежд, холодного страха неизвестности и просто любопытства.
При… при… приехали! Нивесть куда!
«В 1664 году английский король Карл II пожаловал своему брату, герцогу Йоркскому, будущему королю Якову II, всю область от реки Коннектикут до реки Делавер. Колония была завоёвана англичанами и переименована из Нового Амстердама в Нью–Йорк».
Приехали в Нью–Йорк — в Новый город, во всё новое, в новую страну, в новые квартиры, новенькие американские жители — пожить в Новом Свете.
Здравствуй, Нью–Йорк!
Нью–Йорк ответил на моё приветствие мерцанием огней, уходящих в небеса, как будто Млечный Путь — Батыева Дорога — упал на землю и, по человеческому велению и желанию, рассыпался и замер разнообразными квадратными формами.
— Зачем приехала? — прошептал Нью–Йорк.
— Буду мыть твои окна.
— За огромную цену такую? Почему ты оставила свой красивейший город мира — Северную Венецию, где триста мостов перекинуты через воду, где дворцы и купола, где прославленный Невский проспект… и белые–белые ночи? Неужели ты думаешь, что я красивее? умнее?
Ночи мои белее, или мостовые устланы золотом, падающим с неба?… Слова без звука, немым шёпотом разговаривали во мне.
Я гляжу: с неба падает дождь, плотно укатанные мостовые устланы мусором, а из-под земли выходит какой-то пар, обдающий щёки.
Вот и встретились — Нью–Йорк и я!
Нью–Йорк блестящий, знаменитый, с грохотом космических бурь, столица нашего века, огромный, с пятнадцатью миллионами желающих быть счастливыми, и… я присоединилась к ним со своей семьёй, со своими «дворцами и башнями», со своей сковородкой, с бабушкиной кружевной вологодской накидкой с ниткой волочёного золота, со своим утюгом, со своими книгами, скульптурами и карти–нами, со своими лекарствами — сушёной тёткиной травой, и мумиём, соскрёбанным с казахстанских камней; со своими иконами, со своим самоваром и чайником; — нахватала всего, что разрешали брать, — даже крупу захватила. Не дозволили взять краски, чтобы некрасиво или красиво не обрисовывали происходящее? Или чтобы брильянты не запрятались в тюбиках? Со своими тридцатью долларами...
...Застегните ремни! Не курите! Не вставайте! Не хохочите! Сидите тихо! Не шевелитесь! Замрите! Мы приземляемся в городе Нью–Йорке! — объявила стюардесса. — На другой стороне океана мы делаем посадку в аэропорту «Кеннеди». Погода в Нью — Йорке… дождливая.
