Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
Основными мишенями сатиры Гашека были бюрократический государственный аппарат Австро-Венгрии, тупоумные чиновники, буржуазно-мещанские нравы и, наконец, религия и церковь – то есть все устои буржуазного общества. Рассказы, бичующие религию и церковь, пожалуй, относятся к числу наиболее острых произведений Гашека. Гашек знал, что освобождение умов от религиозного дурмана позволит людям увидеть настоящую жизнь, взглянуть на окружающее открытыми глазами и найти основного врага, против которого нужно бороться.
отрывок из произведения:
...Крейцер да крейцер – вот и золотой. Главное – бережлив ли ты и умеешь ли не упускать случая, чтоб обогатиться? Об этом как раз и думал дедушка Шафлер, глядя своими блестящими маленькими глазками на бумажку, подтверждающую его право участвовать в выборах, и избирательный бюллетень.
Дедушка Шафлер был человек верующий, поэтому он решил продать свой голос христианским социалистам[4].
– Слава отцу, и сыну, и святому духу! – произнес он, входя в канцелярию христианско-социалистической партии. – Где тут выборы?..
Молодой капеллан, заведующий канцелярией, поднялся ему навстречу, ввел его в комнату и усадил на стул. В канцелярии не было ни одной христианской души, кроме двух старушек, которые за три кроны молились в уголке с восьми часов утра до четырех дня (то есть до окончания выборов).
Собака капеллана, ни капельки не стесняясь, вылизывала себя в другом углу, под плакатом; она подняла заднюю ногу и полусидя-полулежа пыталась дотянуться нескромным языком как можно дальше.
Капеллан с самого утра жег в помещении ароматические свечки. На столах лежали чистые скатерти, казавшиеся в этом, церковном благоухании алтарными покровами. Сквозь занавески лился мягкий свет, и все помещение напоминало ризницу маленького деревенского костела. На избирательных участках других политических партий было полно народу, а здесь царила таинственная тишина, точно в каком-нибудь заброшенном монастыре. Дедушка Шафлер был сегодня первым избирателем, перешагнувшим порог этого участка, хотя уже пробило одиннадцать.
– Брат во Христе! – воскликнул капеллан, возведя очи горе. – До сих пор вы один устояли.
Дедушка Шафлер кивнул: ну что ж, он потребует двадцать крон.
– Враги Христовы взялись за руки и дружно ринулись в бой против церкви, против ее избранников. Кажется, будто вернулись дни преследования первых христиан... Ну, давайте ваш избирательный листок, дедушка, надо его заполнить..
Дедушка Шафлер почесал в затылке.
– Ваше преподобие, ей-богу, я искренний христианин – католик. Я знаю, что творят социалисты... У меня руки в мозолях, я не изменю господу нашему Иисусу Христу. Но уж больно тяжелые времена, ваше преподобие. Я старик, работать не могу... Как бы мне пригодились двадцать крон! Я рад голосовать за католика, но вы уважьте мою просьбу, ваше преподобие, не гневайтесь: меньше двадцати крон взять никак не могу.
...Крейцер да крейцер – вот и золотой. Главное – бережлив ли ты и умеешь ли не упускать случая, чтоб обогатиться? Об этом как раз и думал дедушка Шафлер, глядя своими блестящими маленькими глазками на бумажку, подтверждающую его право участвовать в выборах, и избирательный бюллетень.
