Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
Глобальное потепление сказало своё слово, уровень Мирового Океана поднялся, цивилизация погибла, но люди живут, воюют, путешествуют...
отрывок из произведения:
...Восходящие потоки разъели проплешину в плотной облачной ткани, и мутное белесое пятно Луны глянуло вниз, туда, где волны накатывали на изрезанную протоками землю. Две большие птицы, парящие в ночной выси, углядели огромную темную тушу, медленно плывущую вдоль берега. Сложив крылья, они спикировали на нее, но длинное тело оказалось не дохлым китом, а несъедобной громадой, от которой несло кислой вонючей гарью, а внутри, в гулком чреве, что-то гремело, стучало, изрыгало непонятные и страшные звуки.
Несколько взмахов могучих крыльев — и птицы уносятся прочь, все дальше и дальше от одинокой баржи, идущей глухой ночью невесть куда.
Рыбы, поднявшиеся из глубины, недолго сопровождали ржавый ковчег. Шум, звонкие удары металла о металл, протяжные скрипы распугали их, и юркими серебристыми тенями они ушли вниз, в надежный спасительный мрак.
Между тем судно, удерживаясь на грани двух стихий, не желая сливаться с тем, что внизу, и не умея стать тем, что вверху, держало свой путь к темным берегам.
Волны разбивались о баржу в пену и брызги с монотонным шипением «пршшш... пршшш...», а маленькому человеку, что лежал со связанными за спиной руками, прижавшись щекой к сырым лохмотьям краски, казалось, что кто-то снова издевательски окликает его: «Приемыш! Приемыш!»...
— Приемыш! Приемыш! — кричала Вера дурным голосом, но Сергей, не обращая внимания на ее вопли, хлестал тонким прутом по босым ногам.
К обидным словам он с малых лет привык. Четыре дочери у дяди Харитона, а шуму от них было как от десяти. Спуску они не давали никому. Старшие, Клавдия и Наталья, распугали всех женихов окрест, а младшие, близняшки, Вера и Алевтина, каверзами своими изводили соседей и старших сестер.
Хоть и были сестры — старшие и младшие — от разных матерей, но нраву одинаково буйного. Отец же, человек степенный, часто дивился тому, как от двух его тихих, кротких жен, почивших в бозе, появились ни на кого не похожие разбойные девки.
Родителей своих Сергей не знал. Дядя рассказывал, что в последний раз виделся с ними в Саратове, перед исходом в Москву, и с тех пор вестей от них не было. Племянника своего Харитон отыскал в приюте, да и то после того, как приют сгорел, а дети мыкались по временным пристанищам. Впрочем, о той поре дядя говорил глухо, а Сергей и подавно не хотел о ней вспоминать.
Двоюродные сестры сразу же принялись шпынять мальца, а когда он чуток подрос, кто-то из них возьми и брякни, что будто он вовсе им не родня, а так, подобрал Харитоггиз жалости невесть какого приблудыша. А потому, мол, знай свое место и слушайся их беспрекословно!
Сколько помнит себя Сергей, не давали они ему проходу.
Дядя по службе частенько отсутствовал, вот сестры и борзели вовсю. То ущипнут походя, то обманку подсунут: яйцо пустое, воском налитое, или крендель из крашеной глины. А как стукнуло парню двенадцать лет, стал он потихоньку отпор давать. Вот и сейчас, когда Вера ни с того ни с сего влепила ему в лобешник деревянной ложкой, не стерпел, скрутил ее и хворостинкой отстегал по голым ногам, да так, что на визг выскочили старшие, прут отобрали и чуть самому не всыпали.
Сергей вырвался из их рук, перескочил через плетень и сбежал вниз по косогору, и пробрался мимо огородов к частоколу.
Огляделся по сторонам — дозорных не было видно, наверно, дремлют у себя на насесте, что над воротами. А потом он нырнул в потаенный, одному ему известный ход и вскоре вылез из кустов, что нависали над оврагом. Здесь он часто прятался от всевидящих глаз ябедницы Алевтины. Овраг длинной прямой линией уходил к городу. Дно его заросло малинником, но кое-где на склонах торчали высокие разлохмаченные стебли ядовитой крапивы. Дурохвосты в эти края порой забредали, но в овраге ни разу не видели хищных котяр. Говорят, запах старого железа их отпугивает. А железа здесь хватало.
Харитон как-то пояснил, что раньше, когда Москва городская досюда тянулась, это и не овраг был вовсе, а дорога подземная. Тут она поверху шла, но ближе к реке она ныряет глубоко вниз. Так что же по ней не ходят-ездят, недоверчиво спросила Клавдия, на что Харитон только рукой махнул отъездились, мол. Потом он рассказал, как давным-давно, до моровой погибели, здесь ходили поезда, и тысячи людей катались на них. И он тоже катался, а когда лихо накатило, то он в этих поездах трупы вывозил на чумное огнище...
...Восходящие потоки разъели проплешину в плотной облачной ткани, и мутное белесое пятно Луны глянуло вниз, туда, где волны накатывали на изрезанную протоками землю. Две большие птицы, парящие в ночной выси, углядели огромную темную тушу, медленно плывущую вдоль берега. Сложив крылья, они спикировали на нее, но длинное тело оказалось не дохлым китом, а несъедобной громадой, от которой несло кислой вонючей гарью, а внутри, в гулком чреве, что-то гремело, стучало, изрыгало непонятные и страшные звуки.
