Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
Во всей вселенной нет у Империума более злобного врага, нежели Черный Легион.
Бесчестный и вероломный. Имя его звучит как проклятие всюду по рассеянным и втянутым в войну владениям человечества.
За десять тысяч лет своего мерзкого служения Хаосу легион сотворил множество кровавых дел: от массовых убийств до колоссальных разрушений. Под суровой властью Абаддона Разорителя он поднялся до ужасающих высот, став ужаснейшим врагом Империума.
отрывок из произведения:
...Только смертные меряют время проходящими годами. Бессмертные, а также те, кто ближе всего подошел к вечной жизни, измеряют поступь времени в моментах и воспоминаниях. Я могу восстановить каждое слово, сказанное мне за мою жизнь, могу вспомнить каждую секунду, проведенную в сражениях на полях боя в этой Галактике, однако измеряю его, вызывая в воображении выразительные воспоминания. В этих важнейших моментах заключена эссенция целых войн — поединок с вражеским военачальником, быть может, или же брат, который пал в бою и уже никогда не встанет вновь.
Таких ключевых точек у меня в достатке. Империум — та империя, которую я помогал создавать — расправился с тысячами моих братьев с момента объявления Долгой Войны. А я сразил сотни его защитников — как достойных, так и нет.
Порой все можно свести к еще более примитивному поэтизму. В прошлом я отмечал течение лет, считая покушения Телемахона на мою жизнь и свои ответные попытки уничтожить его. Впрочем, наши ожесточенные поползновения против друг друга играли в те первые годы малую роль. Наша вражда стала глубже и усугубилась только тогда, когда у нас за спиной оказались армии.
Мысль о том, что сейчас он там, вдали от Терры, командует моим флотом, странно успокаивает. Он странствует подле Магистра Войны, пока я нахожусь здесь, ослепленный и изувеченный в плену, и рассказываю эти истории сервитору, который даже никогда не поймет, солгал ли я.
Этой ночью у меня пощипывает кожу от новой боли. Инквизиция не настолько наивна, чтобы думать, будто их мелкие пытки что-то значат для меня, и потому я задаюсь вопросом, зачем они вообще себя ими утруждают. От того, что мою кожу режут сакральными клинками, а кости ломают при помощи священных приспособлений, сказанное мной не изменится ни на слово.
В конце концов, я не в силах изменить правду.
Полагаю, нескольких из них тревожит, что я сдался под стражу имперцев. Они не уничтожили мою армию и не захватили меня в бою. Я прибыл на поверхность Терры в одиночестве, и это остается ударом по их гордости. Неудивительно, если учесть, сколько раз Инквизиция пыталась убить меня в прошлом. Поколение за поколением агентов Инквизиции охотились за мной на протяжении тысячелетий, преследуя меня под бесчисленными именами и титулами. Некоторые даже оказались близки к тому, чтобы прикончить меня. Империум крайне упорен.
Не всех моих пленителей так легко поймать на приманку. Сироку — в наименьшей степени. Она все чаще и чаще приходит одна, и я гадаю, кто же забирает пергаменты, несущие на себе надиктованные мной слова.
— Что случилось после Гармонии? — спросила она меня.
Как мне на это ответить? Все. После Гармонии случилось все. Война за войной, битва за битвой, союз за союзом и предательство за предательством. Мы выдержали, мы выжили и мы возвысились.
— Но что случилось сперва?
Инквизитор Сирока может быть нетерпеливой.
— Сперва, — говорю я ей, — мы зализывали раны. Часть процесса восстановления привела меня к Харизу Тереноху, Чудотворцу Анзу и Тауматургу Геки. Мы встретились в его крепости.
...Только смертные меряют время проходящими годами. Бессмертные, а также те, кто ближе всего подошел к вечной жизни, измеряют поступь времени в моментах и воспоминаниях. Я могу восстановить каждое слово, сказанное мне за мою жизнь, могу вспомнить каждую секунду, проведенную в сражениях на полях боя в этой Галактике, однако измеряю его, вызывая в воображении выразительные воспоминания. В этих важнейших моментах заключена эссенция целых войн — поединок с вражеским военачальником, быть может, или же брат, который пал в бою и уже никогда не встанет вновь.
