Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
Ларри Нивен родился в Лос Анджелесе, штат Калифорния. Учился в Калифорнийском технологическом институте (1956-1958 гг.), эатем в Уошбернском университете; в 1962 году получил степень бакалавра по математике. Первая НФ публикация — рассказ «Самое холодное место».Этот рассказ, как и большинство других произведений Нивена, относится к сериалу «Легенды знакомого космоса», в котором описывается человеческая экспансия в космос. К сериалу относятся романы: «Мир-кольцо» (1970, премии «Хьюго» и «Небьюла»), «Инженеры Мира-кольца» (1980), «Мир Птаввов» (1966), «Дар с земли» (1968), «Защитник» (1973), «Длинная рука Гила Гамильтона» (1976), «Лоскутная девочка» (1980), «Дымовое кольцо» (1987) и ряд сборников рассказов. Из произведений, не вошедших в сериал, в первую очередь следует отметить такие романы, как «Летающие колдуны» (1971, в соавторстве с Дэвидом Джерролдом), «Мошка в зенице господней» (1974), «Инферно» (1975), «Молот Люцифера» (1977) и «Поступь» (1985) Четыре последних романа написаны вместе с Джерри Пурнелем.Также следует упомянуть сериал «Парк снов» (три романа, написанных в соавторстве со Стивеном Барнсом). Нивен — пятикратный лауреат премии «Хьюго». В числе других его наград — премии «Небьюла», «Дитмар» и премия журнала «Локус».
отрывок из произведения:
... Он заявился в бар через час после открытия. Казалось, он скользил, едва касаясь пола подолом своей сутаны. Можно было подумать, что он катится на колесах. И вообще он был какой-то неправильный — чтобы окинуть взглядом его целиком, приходилось чуть не выворачивать глаза наизнанку. Одеяние «монахи» носят странное — собственно, ему они и обязаны своим прозвищем. Капюшон спереди раскрыт, будто прячет в своей тени глаза, раскрыта и сутана, но в ее складках ровным счетом ничего не видно. Тень слишком густа. Когда он шел ко мне, сутана, по-моему, раздвинулась еще шире. Но под ней, мне померещилось, и вовсе ничего не было.
В «Длинной ложке» вдруг воцарилась полная тишина. Посетители во все глаза вытаращились на «монаха», — а тот взгромоздился на высокий табурет в конце стойки и принялся заказывать.
Он казался пришельцем из другого мира, да, собственно, и был им. Но уж очень сверхъестественно он выглядел.
Пил «монах» по самой диковинной системе, какую можно себе вообразить. Я держу выпивку на трех длинных полках, бутылки расставлены более или менее по типам спиртного. «Манах» двинулся по верхнему ряду справа налево, заказывая по глоточку из каждой бутылки. Пил он не разбавляя, без льда. Пил тихо, размеренно, в высшей степени сосредоточенно.
Голос он подавал только для того, чтобь заказать очередную порцию. Из своей сутаны не вылезал и показал мне только одну руку. Рука была похожа на цыплячью лапу, разве что побольше размером, с узловатыми, очень подвижными суставами и с пятью пальцами вместо паложенных цыпленку четырех.
К закрытию «монаху» осталось лишь четыре бутылки до конца верхней полки. Расплатился он бумажками достоинством в один доллар и ушел, катясь так же ровно, как и когда пришел, еле касаясь пола подолом сутаны. Я свидетельствую как знаток: он был абсолютно трезв. Алкоголь на него никоим образом не подействовал....
«хуже ваша оценка лучше»
... Он заявился в бар через час после открытия. Казалось, он скользил, едва касаясь пола подолом своей сутаны. Можно было подумать, что он катится на колесах. И вообще он был какой-то неправильный — чтобы окинуть взглядом его целиком, приходилось чуть не выворачивать глаза наизнанку. Одеяние «монахи» носят странное — собственно, ему они и обязаны своим прозвищем. Капюшон спереди раскрыт, будто прячет в своей тени глаза, раскрыта и сутана, но в ее складках ровным счетом ничего не видно. Тень слишком густа. Когда он шел ко мне, сутана, по-моему, раздвинулась еще шире. Но под ней, мне померещилось, и вовсе ничего не было.
