Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
Родился в Северной Каролине. В пятнадцать лет бросил школу и перебрался в Техас. Работал конюхом на ранчо, продавцом, редактором юмористической газеты. В 1896 году был арестован за расхищение средств Первого Национального банка (Остин), виновным себя не признал — и вскоре бежал в Гондурас, откуда уехал в Южную Америку.
Год спустя Портер вернулся в США, был осужден и три года провел в тюрьме штата Огайо. Там он начал писать рассказы, которые подписывал всевозможными псевдонимами. Самым «живучим» из этих псевдонимов оказался «О. Генри». Первый опубликованный рассказ О. Генри — «Рождественский чулок Дика Свистунчика».
В 1901 году писатель вышел на свободу и вскоре осел в Нью-Йорке. Этот город стал для него «вторым домом», там вышли все сборники его рассказов и повестей, начиная с «Королей и капусты» (1904) и «Четырех миллионов» (1896). Всего при жизни О. Генри опубликовал десять сборников; посмертно были выпущены еще три книги.
В Голливуде по рассказам О. Генри поставлен фильм «Фулл-хауз» (1952). В России произведения О. Генри экранизировались неоднократно — достаточно вспомнить такие фильмы, как «Деловые люди» и «Трест, который лопнул».
В 1918 году Академия изящных искусств учредила премию О. Генри, которая вручается ежегодно автору лучшего рассказа, опубликованного в американском журнале. В разные годы лауреатами этой премии становились Юдора Уэлти, Трумен Капоте, Фланнери О'Коннор и Джойс Кэрол Оутс.
отрывок из произведения:
...Прошло два года, и вот замечаю я, что имена русских адмиралов стали выскакивать у меня из памяти, а над левым ухом появилось несколько седых волосков; тут я понял, что пришло время воспользоваться советов Силвера.
Я вкатился в Нью-Йорк в один прекрасный день около полудня и сразу же пошел прогуляться по Бродвею. Вдруг вижу — Силвер собственной персоной, наверчено на нем разной шикарной галантереи, и он стоит, прислонясь к стене какого-то отеля, и полирует себе лунки на ногтях шелковым платочком.
— Склероз мозга или преждевременная старость? — спрашиваю я его.
— А, Билли! — говорит Силвер. — Рад тебя видеть. Да, у нас на Западе, знаешь ли, все что-то очень поумнели. А Нью-Йорк я себе давно уже приберегал на сладкое. Конечно, не очень это красиво обирать таких людей, как нью-йоркские жители. Ведь они считать умеют только до трех, танцевать только от печки, а думают раз в год по обещанию. Не хотел бы я, чтобы моя мать знала, что я обчищаю таких несмышленышей. Она меня не для того воспитывала.
— А что, у дверей, где написано: «Принимают в чистку», уже толпится очередь? — спрашиваю я.
— Да нет, — говорит Силвер. — В наши дни и без рекламы можно обойтись. Я ведь здесь только месяц. Но я готов приступить; и все учащиеся воскресной школы Вилли Манхэттена, изъявившие желание сделать свой вклад в это благородное предприятие, благоволят послать свои фотографии, для помещения в «Ивнинг дэйли»...
...Прошло два года, и вот замечаю я, что имена русских адмиралов стали выскакивать у меня из памяти, а над левым ухом появилось несколько седых волосков; тут я понял, что пришло время воспользоваться советов Силвера.
