Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
Действие рассказа Елены Хаецкой «Добрые люди и злой пес» происходит во времена Средневековья во Франции. В один небольшой городок пришел странствующий монах, но его прогнали из-за того, что он был католиком, которых тогда не жаловали, а также из-за того, что он не мог доказать свою святость каким-нибудь чудом. Этот монах ушел, но оставил лишь свиток пергамента с написанным на нем Символом Веры. Но его так и не смогли забыть, ведь этот свиток так и не смогли сжечь, как ни старались его уничтожить.
(c)В. Карацупа
отрывок из произведения:
«...Вот тут-то я и разглядела его как следует, — рассказывала потом эта добрая женщина своему мужу Пейре. Она жалостливо морщила лицо и трясла головой. — Исхудал, как щепка. Болен — это понятно. В углу рта кровь запеклась. Скулы торчат, губы будто суровой ниткой обметаны, такие сухие. Волосья серые, не поймешь, от пыли или седые... Лысина на макушке. А глазищи светлые, будто водица, и — на пол-лица... Я ему: да куда же ты идешь, добрый человек? А он...» ...А он остановился, руку перед лицом поднял, будто защищаясь (да кто же его, такого, посмеет ударить!). Рука почти прозрачная, тонкая, сквозь пальцы свет сочится. И молвил в ответ еле слышно:
— Это Монферье?
Мартона сквозь фартук промычала невнятно, что да, Монферье, а если доброму человеку угодно, то проводит она его в дом своего мужа. Ибо догадалась почти сразу, что перед нею один из совершенных, которые ходили тогда, таясь, по дорогам Лангедока, ибо псы графа Симона повсюду вылавливали их и предавали лютой смерти...
«...Вот тут-то я и разглядела его как следует, — рассказывала потом эта добрая женщина своему мужу Пейре. Она жалостливо морщила лицо и трясла головой. — Исхудал, как щепка. Болен — это понятно. В углу рта кровь запеклась. Скулы торчат, губы будто суровой ниткой обметаны, такие сухие. Волосья серые, не поймешь, от пыли или седые... Лысина на макушке. А глазищи светлые, будто водица, и — на пол-лица... Я ему: да куда же ты идешь, добрый человек? А он...» ...А он остановился, руку перед лицом поднял, будто защищаясь (да кто же его, такого, посмеет ударить!). Рука почти прозрачная, тонкая, сквозь пальцы свет сочится. И молвил в ответ еле слышно:
