Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
Главные герои романа — литераторы Дамкин и Стрекозов. У них много друзей, знакомых и подружек, и со всеми ими, хорошими и плохими, читателя конечно же познакомят. С литераторами происходят разные веселые события, которые достаточно подробно описаны в оглавлении, а кончается всё это замечательное действо полным «обломом» — главных героев забирают в армию.
В принципе, Дамкин и Стрекозов стали героями этого романа совершенно незаслуженно. Они не были передовиками производства, известными спортсменами, отважными подводниками. Эти два литератора отнюдь не являются положительными и вовсе не представляют собой образ «симпатичных бездельников», столь любимый российскими писателями. Дамкин и Стрекозов — отрицательные персонажи. Но, как говорится, мы их любим не только за это.
Были у них также свои тайные пристрастия. Дамкин не любил контролеров, а Стрекозов терпеть не мог парашютистов. Поэтому Дамкин никогда не брал билетов в автобусе, а Стрекозов не прыгал с парашютом.
Роман «Поросята» имеет как бы два слоя. В одном слое живут Дамкин и Стрекозов, а второй слой (так называемые «главы из романа») состоит из рассказов, написанных Дамкиным и Стрекозовым. И если в первом слое действие происходит в застойном 1982 году, то во втором наблюдаются некоторые анахронизмы, и времена незабвенного Леонида Ильича мирно соседствуют с Перестройкой. Не надо искать в этом какую-либо оригинальность или обвинять авторов в безграмотности. Нам думается, что лет через пятьдесят все эти мелочи станут совершенно неуловимы. Да и не так это важно. Главное, что роман получился смешной и страшно интересный.
отрывок из произведения:
...В Гурзуфе к литераторам Дамкину и Стрекозову привязался некто Торчков. Узнав литераторов по их фотографиям в «Литературной газете», Торчков навязал им свое общество на пляже, расположившись на соседнем топчане. Радостный новым знакомством, он долго распинался о том, что он тоже литератор и даже пишет романы.
– У меня все отлично получается! – говорил он, – И стихи, и проза, но вот ни в одном журнале не берут...
Дамкин лениво разглядывал загорающих женщин. Стрекозов играл с ёжиком, подобранным по дороге в Гурзуф. Колючий пытался убежать, но Стрекозов, который любил животных вообще, а ёжиков в частности, пресекал эти попытки и пытался накормить его мороженым.
– С темами, говорят они, у меня плохо, – разглагольствовал Торчков. – Не нравятся им мои темы. Ни о чем, говорят, у меня романы. Но ведь романы-то хорошие! А все равно не печатают...
У Дамкина зачесались руки дать Торчкову в нос.
– Ничего, Пушкина тоже раньше не печатали, – сострил Стрекозов.
Дабы преодолеть нарастающее искушение мордобоя, Дамкин отобрал у Стрекозова ёжика и мороженое.
Ёжик перестал сопротивляться, доверчиво уткнулся в ладони теплым носом и засопел. В такт сопению Дамкин, громко чавкая, начал кушать мороженое.
– Нет идей! – гугнил Торчков. – А ведь находятся счастливцы, у которых идей навалом.
– Хочешь, подарим? – предложил Стрекозов.
– Ну?! – не поверил Торчков и даже побледнел от волнения.
– Значит так. Одна недобитая графиня зашивает алмазные подвески в один из двенадцати стульев заморского мастера Гамбса.
Торчков суетливо вытащил из кармана блокнотик и начал судорожно конспектировать.
– Умирая, графиня рассказала об этом племяннику, попу и участковому...
Стрекозов перевирал «12 стульев» полтора часа. Дамкин сначала беспокоился, не сошел ли Стрекозов с катушек, а через некоторое время задремал на солнышке. Торчков начал второй блокнотик.
После того, как племянник с одним турком нашли седьмой стул, обменяли его на бутыль самогона, и племянника избили ногами урки, мимо Стрекозова, соблазнительно покачивая бедрами, прошла блондинка с шикарным, как у Моны Лизы, бюстом.
Очарованный Стрекозов как лунатик встал и пошел вслед за ней купаться. Это была любовь...
Оторвавшись от блокнота, Торчков обнаружил, что Стрекозов загадочно исчез.
– А дальше-то что было? – Торчков толкнул Дамкина в бок, от чего проснувшийся ёжик обиженно запищал.
– Чего дальше?
– Ну, как же с восьмым стулом?
– За восьмым стулом д'Артаньян поехал в Англию...
Дамкин перевирал «Трёх мушкетёров» около часа, пока не вернулся усталый, но чем-то довольный Стрекозов.
– Теперь пусть он рассказывает, – буркнул Дамкин.
– На каком стуле остановились? – деловито спросил Стрекозов.
– На двенадцатом, – зачарованно прошептал Торчков, закрывая четвертый блокнотик и ощупывая карманы в поисках листка бумаги.
– Нашли они этот последний стул, – начал Стрекозов, растягиваясь на полотенце, – разрубили его на берегу бушующего моря, и ничего не нашли.
– Какой заворот сюжета! – восхитился Торчков. – И вам не жалко такой гениальной идеи?
– Да нам ёжик еще расскажет, – подал голос беззаботный Дамкин, лениво почесывая сытого ёжика.
– Так ведь ёжики не умеют разговаривать! – удивился Торчков.
– Все не умеют, а у нас говорящий. Он нам каждую ночь такие романы загибает, что записывать не успеваем...
– Так пусть он что-нибудь скажет, – сказал недоверчивый Торчков.
– Сейчас он стесняется, да и объелся... Вот скажи нам, ёжик, ты говорящий?
– Говорящий! – пробурчал ежик голосом Дамкина и перевернулся на спину.
– Не верю! – Торчков заразительно засмеялся, словно оценил шутку.
Литераторы пожали плечами.
– Как говорил Платон: «Не веришь – не спрашивай»... Хотя, может быть, это и не Платон говорил, но сказано грамотно!
Торчков задумался. С таким ёжиком он мог бы написать двухтомник «Войну и мир», о котором все отзывались весьма лестно.
– Продайте ёжика!
– Не-ет, – протянул Дамкин.
– Я сто рублей дам.
– Сто рублей – не деньги, – Дамкин натянул свои драные джинсы.
– Тогда одолжите дней на двадцать.
– Мы завтра уезжаем, – нашелся Стрекозов, которому стало жалко ёжика.
– Я его потом посылкой вышлю, вот-те крест!
– Какой еще посылкой?
– Дырок в ящике насверлю – и отправлю.
– Ёжик, хочешь в ящик? – ткнул в колючий бок Дамкин.
«хуже ваша оценка лучше»
...В Гурзуфе к литераторам Дамкину и Стрекозову привязался некто Торчков. Узнав литераторов по их фотографиям в «Литературной газете», Торчков навязал им свое общество на пляже, расположившись на соседнем топчане. Радостный новым знакомством, он долго распинался о том, что он тоже литератор и даже пишет романы.
