Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
Писатель, поэт, общественный деятель, классик французской литературы ХХ столетия.
Родился в Париже. В годы первой мировой войны изучал военную медицину. Во время учебы познакомился с Андре Бретоном, вместе с которым позднее стал выпускать литературное обозрение «Литтератюр».
Был активным участником движения дадаистов, впоследствии стал одним из ведущих французских сюрреалистов. В 1931 году побывал в СССР, после чего порвал с сюрреалистами и вступил в коммунистическую партию.
Во время второй мировой войны был арестован нацистами, но бежал из тюрьмы и примкнул к движению Сопротивления. В эти годы были написаны его лучшие произведения, как прозаические, так и поэтические.
В 1954 году Луи Арагон был удостоен Ленинской премии мира. Долгие годы возглавлял журнал «Les Lettres Fransaises».
отрывок из произведения:
...Я-то боялась, что опаздываю, и, на тебе, пришла раньше времени!
Малютка влетела вихрем с охапкой белых в синюю полоску пакетов и черной блестящей сумкой. Свалила все это кучей на столик. Очаровательна-вздернутый носик, гнедой конский хвост.
Он подумал: «Провинциалка...»-и улыбнулся, но тут же вспомнил о горькой складке, которая совсем недавно прорезалась в уголке его рта. Прошли те времена, когда они с ходу принимались с ним кокетничать...
— Ваши часы правильные? У меня свидание в пять, и, подумать только, я явилась первая... Они точные, да? — Она обвела вокруг взглядом. — У вас тут мило, официант...
Он привык, что ему говорят «бармен». Если уж дошло до «официанта», пиши пропало: оставь надежду, старик. Девушка, которая говорит тебе «официант», спать с тобой не ляжет. Бар был почти пуст. Синий плюш делал бы его несколько старомодным, не будь здесь американского игрального автомата и этого субъекта в кожаной куртке с густой напомаженной шевелюрой, который до одури тряс автомат: лампочки вспыхивали то справа, то слева, шарики летели каскадом. Бармен вышел из-за стойки красного дерева, а клиентка этого даже не заметила. Он почтительно стоял перед нею, весь внимание. Она вытащила зеркальце из сумки, лежавшей в груде свертков, и старательно пудрила нос, хотя в этом не было ни малейшей нужды, комично двигая в разные стороны вытянутыми в трубочку губами, точно пыталась рассмотреть нечто невообразимо ужасное на своей мордашке.
«Должно быть, не слишком давно», — подумал бармен и, выйдя и ч своей роли, произнес эти слова вслух:
— Должно быть, не слишком давно...
Она подняла на него глаза, тряхнула своим конским хвостом и ответила вполне серьезно:
— Все-таки скоро уже два месяца... Ну ладно, чего бы мне выпить?
Он сделал уклончивый жест-классический ответ на этот вопрос, который, в сущности, вопросом не является и ответа не предполагает.
— Без четверти пять, — сказала она, — Жильбер взял бы виски... Жильбер-это мой муж.
А! Ну пусть поговорит хоть о муже, все равно ведь... Но речь не о том, что выпил бы муж.
— Дайте мне... хоть чаю, что ли... У вас хороший чай, официант?
Его вдруг до того к ней потянуло, что он оперся рукой о стол и представил себе, как она восхищается размахом его плеч.
— Не ждет же мадам, что я скажу: чай у нас никуда не годный...
Она сняла перчатки, расстегнула пальто-точь-в-точь такие в этом году во всех витринах. Он так уставился на ее груди, что сам испугался, как бы она этого не заметила.
— А у вас и правда плохой чай? — спросила она. — Совсемсовсем плохой?
— Да нет, нет, чай как чай, я хочу сказать-ничего особенного.
— Странный вы человек, официант, — сказала она, — что же вы поносите свой товар?.. Все равно я выпью чаю!
Теперь она принялась запихивать все обратно в сумку, и он увидел, что ее руки... ну и что, у каждого есть руки! Весь вопрос — какие.
— Молоко или лимон?
Она подняла глаза, словно не понимая, о чем речь.
Гляди-ка, а он недурен, этот официант, подумала она. Для официанта. Холеный. Сколько ему может быть лет? Пожалуй, все тридцать. В свое время он был, вероятно, недурен. Что это он спросил у нее? Молоко или лимон... какое смешное слово. Она наморщила носик.