Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
Она — из тех, кого не замечает никто, кроме курильщиков да изредка — милиционеров. Она торгует «цыгарками» у одной из станций киевского метро. Старуха без имени, человек по ту сторону нашей жизни. По ту сторону жизни вообще.
Удивительно ли, что она, которую не замечаете вы, однажды видит то, чего не видит больше никто, кроме нее?
Скелет, живой (насколько это слово применимо к скелету), разумный, вежливый, наивный. То ли ангел, то ли демон, то ли просто потерявшая в междумирье душа.
В сущности, они очень похожи, не так ли?
отрывок из произведения:
...Она торговала цигарки — было это февраля двадцать восьмого, что ли. Ветер сыпал снежные зерна за воротник и в открытый чемодан. Сигаретные пачки даже под целлофаном намокали, теряли свою форму. «Завтра придется вклеить новые». Вечерело. «Лукьяновская» выпускала людей, порцию за порцией. Еще пару часов — и можно будет идти домой. Она нащупала через боковой карман карман внутренний, потайной. Семеновну под Новый год подловила какая-то шпана, отобрали всё: и цигарки, и гроші. «Іроди кляті!» — убивалась Семеновна. — «Фашисти, молокососи!» Старуха с тех самых пор и нашила потайной карман, куда потихоньку перекладывала купюры. Так было спокойнее. Старуха стояла у заборчика, рядом с троллейбусной остановкой. Сумку с товаром тщательно привязала к металлическим трубкам позади, сама замерла над «витринным» чемоданом и внимательно смотрела на прохожих. Поймать взгляд клиента очень важно. Иногда от этого зависит, подойдет ли он к тебе или к твоей сопернице. Из дверей метро выплеснулась очередная волна пассажиров, а к остановке одновременно, один за другим, подъехало три 18-х. Конечно, люди от «Лукьяновской», сломя головы, ринулись через дорогу и дальше, к слепым троллейбусным коробкам. Задрожал забор — кто-то решил не оббегать его, а перепрыгнуть. Сигналили машины; гулко раскрывались троллейбусные двери, в которые вместо стекла были приварены металлические листы. Вышедшие из троллейбусов взбудораженным стадом потянулись к метро. «Димка!» — кричали в толпе. «Подожди, у меня пуговица оторвалась!» — «Счас, найдешь ты ее. Кидай и пошли». «Ой, женщини! — воскликнула Филипповна. — Збожеволiли — дивiться внiматєльно». Но было уже поздно — какой-то парень в спортивной шапке, облегавшей голову так плотно, что из-под материи выпирали уши, со всего размаху ткнулся прямо в старуху. Она вскрикнула и упала на грязное ледяное крошево, чувствуя, как трескается и распадается на диски позвоночник. Выругалась: громко, надрывно — прохожие брезгливо отшатнулись. — Ах ты!.. — захлебнулась, закашлялась. Бабы стояли испуганные и не знали, как подступиться. — Тебе больно, — сказали над головой, сзади. Чей-то черный, заляпанный глиной сапог наступил на чемодан, смял пустые коробки и ушел дальше. Старуха закричала ему вслед, но безо всякой надежды, что остановится, от одного только бешенства. — Не кричи пожалуйста. Вставай, — снова из-за спины. Она повернула голову назад: «какой там добродетель ...аный умничает?» Сзади стоял скелет. Это был самый что ни на есть обычный человеческий скелет, высокий, с тонкими конечностями и просвечивающей грудной клеткой. Через щели в ребрах было видно желтый билетный киоск и фиолетовое небо с редкими точками звезд. — Вставай пожалуйста, — повторил скелет. Когда он говорил, нижняя челюсть двигалась, но клацания не издавала. Голос у него был тихий, с шелково-костяными интонациями. «Смерть, — подумала старуха. — Поздновато приперлась». — Да пошла ты! — выкрикнула она злобно. Бабы вздрогнули, Филипповна уронила свой лоток, и коробки моментально были втоптаны в снег. Скелет тоже вздрогнул. Старуха лежала на боку и все ждала, когда Смерть заберет ее, но скелет ничего не предпринимал. — Чего ж ты ждешь?! — выплюнула слова прямо в пустые глазницы. Прохожие стеклянными взглядами нащупывали дорогу перед собой и старались не смотреть на старуху. — Хорошо, — прошептала она. И бабам: — Ну, подымите ж меня, в-вашу...! Торговки засуетились, подхватили старуху, поставили на ноги. Похлопали по пальто, стряхивая рукавицами налипший снег. Старуха грубо вывернулась и посмотрела на скелет. Он тоже подошел к ней, приложил к грудной клетке кисть: — Прости, что напугал тебя. Ты выглядела несчастной, и я захотел помочь. Он потоптался на месте, оставляя в снегу костяные отпечатки...
%20-%20Zamechatel%27noe%20prevraschenie.jpg)
...Она торговала цигарки — было это февраля двадцать восьмого, что ли. Ветер сыпал снежные зерна за воротник и в открытый чемодан. Сигаретные пачки даже под целлофаном намокали, теряли свою форму. «Завтра придется вклеить новые». Вечерело. «Лукьяновская» выпускала людей, порцию за порцией. Еще пару часов — и можно будет идти домой. Она нащупала через боковой карман карман внутренний, потайной. Семеновну под Новый год подловила какая-то шпана, отобрали всё: и цигарки, и гроші. «Іроди кляті!» — убивалась Семеновна. — «Фашисти, молокососи!» Старуха с тех самых пор и нашила потайной карман, куда потихоньку перекладывала купюры. Так было спокойнее. Старуха стояла у заборчика, рядом с троллейбусной остановкой. Сумку с товаром тщательно привязала к металлическим трубкам позади, сама замерла над «витринным» чемоданом и внимательно смотрела на прохожих. Поймать взгляд клиента очень важно. Иногда от этого зависит, подойдет ли он к тебе или к твоей сопернице. Из дверей метро выплеснулась очередная волна пассажиров, а к остановке одновременно, один за другим, подъехало три 18-х. Конечно, люди от «Лукьяновской», сломя головы, ринулись через дорогу и дальше, к слепым троллейбусным коробкам. Задрожал забор — кто-то решил не оббегать его, а перепрыгнуть. Сигналили машины; гулко раскрывались троллейбусные двери, в которые вместо стекла были приварены металлические листы. Вышедшие из троллейбусов взбудораженным стадом потянулись к метро. «Димка!» — кричали в толпе. «Подожди, у меня пуговица оторвалась!» — «Счас, найдешь ты ее. Кидай и пошли». «Ой, женщини! — воскликнула Филипповна. — Збожеволiли — дивiться внiматєльно». Но было уже поздно — какой-то парень в спортивной шапке, облегавшей голову так плотно, что из-под материи выпирали уши, со всего размаху ткнулся прямо в старуху. Она вскрикнула и упала на грязное ледяное крошево, чувствуя, как трескается и распадается на диски позвоночник. Выругалась: громко, надрывно — прохожие брезгливо отшатнулись. — Ах ты!.. — захлебнулась, закашлялась. Бабы стояли испуганные и не знали, как подступиться. — Тебе больно, — сказали над головой, сзади. Чей-то черный, заляпанный глиной сапог наступил на чемодан, смял пустые коробки и ушел дальше. Старуха закричала ему вслед, но безо всякой надежды, что остановится, от одного только бешенства. — Не кричи пожалуйста. Вставай, — снова из-за спины. Она повернула голову назад: «какой там добродетель ...аный умничает?» Сзади стоял скелет. Это был самый что ни на есть обычный человеческий скелет, высокий, с тонкими конечностями и просвечивающей грудной клеткой. Через щели в ребрах было видно желтый билетный киоск и фиолетовое небо с редкими точками звезд. — Вставай пожалуйста, — повторил скелет. Когда он говорил, нижняя челюсть двигалась, но клацания не издавала. Голос у него был тихий, с шелково-костяными интонациями. «Смерть, — подумала старуха. — Поздновато приперлась». — Да пошла ты! — выкрикнула она злобно. Бабы вздрогнули, Филипповна уронила свой лоток, и коробки моментально были втоптаны в снег. Скелет тоже вздрогнул. Старуха лежала на боку и все ждала, когда Смерть заберет ее, но скелет ничего не предпринимал. — Чего ж ты ждешь?! — выплюнула слова прямо в пустые глазницы. Прохожие стеклянными взглядами нащупывали дорогу перед собой и старались не смотреть на старуху. — Хорошо, — прошептала она. И бабам: — Ну, подымите ж меня, в-вашу...! Торговки засуетились, подхватили старуху, поставили на ноги. Похлопали по пальто, стряхивая рукавицами налипший снег. Старуха грубо вывернулась и посмотрела на скелет. Он тоже подошел к ней, приложил к грудной клетке кисть: — Прости, что напугал тебя. Ты выглядела несчастной, и я захотел помочь. Он потоптался на месте, оставляя в снегу костяные отпечатки...
