Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
Федор Михайлович Достоевский родился в Москве. Был вторым ребенком в большой семье (шестеро детей). Отец, сын униатского священника, врач московской Мариинской больницы для бедных, в 1828 г. получил звание потомственного дворянина. Мать из купеческой семьи, женщина религиозная, ежегодно возила детей в Троице-Сергиеву лавру, учила их читать по книге «Сто четыре священные истории Ветхого и Нового Завета». В доме родителей читали вслух «Историю Государства Российского» Н. М. Карамзина, произведения Г. Р. Державина, В. А. Жуковского, А.С. Пушкина.
С 1832 г. семья ежегодно проводила лето в купленном отцом селе Даровое (Тульской губернии). Встречи и разговоры с мужиками навсегда отложились в памяти Достоевского и служили в дальнейшем творческим материалом.
В 1832 г. Достоевский и его старший брат Михаил начали заниматься с приходившими в дом учителями, с 1833 г. обучались в пансионах. Атмосфера учебных заведений и оторванность от семьи вызывали у Достоевского болезненную реакцию. Вместе с тем годы учебы отмечены пробудившейся страстью к чтению. В 1837 умерла мать писателя, и вскоре отец отвез Достоевского с братом Михаилом в Петербург для продолжения образования. Больше писатель не встретился с отцом, скончавшимся в 1839 (по официальным сведениям, умер от апоплексического удара, по семейным преданиям, был убит крепостными).
С января 1838 г. Достоевский учился в Главном инженерном училище. Он страдал от военной атмосферы и муштры, от чуждых его интересам дисциплин и от одиночества. В училище оформились первые литературные замыслы. В 1841 г. на вечере, устроенном братом Михаилом, Достоевский читал отрывки из своих драматических произведений, которые известны только по названиям — «Мария Стюарт» и «Борис Годунов». По окончании училища, прослужив меньше года в Петербургской инженерной команде, летом 1844 г. Достоевский уволился в чине поручика, решив полностью отдаться литературному творчеству.
Среди литературных пристрастий Достоевского той поры был Оноре де Бальзак: переводом его повести «Евгения Гранде» (1844) писатель вступил на литературное поприще. Одновременно Достоевский работал над переводом романов Эжена Сю и Жорж Санд (не опубликованы). Зимой 1844 г. Достоевский задумал роман «Бедные люди», работу над которым он начал, по его словам, «вдруг», неожиданно, но отдался ей безраздельно. Еще в рукописи Д. В. Григорович, с которым он в то время делил квартиру, доставил роман Н. А. Некрасову, и они вместе, не отрываясь, ночь напролет читали «Бедных людей». Под утро они пришли к Достоевскому, чтобы выразить ему восхищение. Со словами «Новый Гоголь явился!» Некрасов передал рукопись В. Г. Белинскому, который сказал П. В. Анненкову: «... роман открывает такие тайны жизни и характеров на Руси, которые до него и не снились никому».
Роман был напечатан в 1846 г. в «Петербургском сборнике» Некрасова и вызвал шумные споры. Войдя в кружок Белинского (где он познакомился с И. С. Тургеневым, В. Ф. Одоевским, И. И. Панаевым), Достоевский, по его позднейшему признанию, «страстно принял все учение» критика, включаяего социалистические идеи. В конце 1845 г. на вечере у Белинского он читал главы повести «Двойник» (1846). Повесть, сначала заинтересовавшая Белинского, в итоге его разочаровала, и вскоре наступило охлаждение в отношениях Достоевского с критиком, как и совсем его окружением, включая Некрасова и Тургенева, высмеивавших болезненную мнительность Достоевского. Угнетающе действовала на писателя и необходимость соглашаться почти на любую литературную поденщину. Все это мучительно переживалось Достоевским. Он стал «страдать раздражением всей нервной системы», появились первые симптомы эпилепсии, мучившей его всю жизнь.
В 1846 г. Достоевский сблизился с кружком братьев Бекетовых (А. Н. Плещеев, А. Н. и В. Н. Майковы, Д. В. Григорович), в котором обсуждались не только литературные, но и социальные проблемы. Весной 1847 г. Достоевский начал посещать «пятницы» М. В. Петрашевского. На собраниях, носивших политический характер, обсуждались такие вопросы, как освобождение крестьян, реформа суда и цензуры, читались трактаты французских социалистов, статьи А. И. Герцена, запрещенное цензурой письмо Белинского к Гоголю. В 1848 г. Достоевский вошел в особое тайное общество, организованное наиболее радикальным петрашевцем Н. А. Спешневым; общество ставило своей целью «произвести переворот в России». Утром 23 апреля 1849 года в числе других петрашевцев писатель был арестован и заключен в Алексеевский равелин Петропавловской крепости.
После 8 месяцев в крепости (Достоевский даже написал рассказ «Маленький герой«) писатель был признан виновным «в умысле на ниспровержение ... государственного порядка» и первоначально приговорен к расстрелу, замененному уже на эшафоте 4 годами каторги с лишением «всех прав состояния» и последующей сдачей в солдаты. Каторгу отбывалв Омской крепости, среди уголовников. Пережитые душевные потрясения, тоска и одиночество, «суд над собой», «строгий пересмотр прежней жизни», сложная гамма чувств от отчаяния до веры в скорое осуществление высокого призвания стали биографической основой»Записок из Мертвого дома» (1860-62). С января 1854 г. Достоевский служил рядовым в Семипалатинске, в 1855 г. был произведен в унтер-офицеры, в год спустя в прапорщики. В следующем году ему было возвращено дворянство и право печататься. В Сибири Достоевский написал повести «Дядюшкин сон» и «Село Степанчиково и его обитатели» (обе напечатаны в 1859).
В 1859 г. Достоевский вышел в отставку «по болезни» и получил разрешение жить в Твери. В конце года он переехал в Петербург и совместно с братом Михаилом стал издавать журналы «Время», затем «Эпоха», писал публицистические и литературно-критические статьи, полемические заметки, художественные произведения. На страницах журнала «Время», стремясь укрепить его репутацию, Достоевский печатал свой роман «Униженные и оскорбленные». Насыщенный автобиографическими аллюзиями и обращенный к основным мотивам творчества 1840-х гг., роман написан уже в новой манере, близкой к поздним произведениям: в нем ослаблен социальный аспект трагедии «униженных» и углублен психологический анализ. Вскоре в журнале «Эпоха» была напечатана повесть «Записки из подполья», которую В. В. Розанов считал «краеугольным камнем в литературной деятельности» Достоевского.
В 1866 г. был опубликован роман «Игрок». В том же году Достоевский сел за работу над романом «Преступление и наказание», предназначенным для журнала «Русский вестник» М. Н. Каткова (в дальнейшем все наиболее значительные его романы печатались в этом журнале). В 1867-68 гг. был написан роман «Идиот», задачу которогоДостоевский видел в «изображении положительно прекрасного человека». Следующий роман «Бесы» (1871-72) создан под впечатлением от террористической деятельности С. Г. Нечаева и организованного им тайного общества «Народная расправа», но идеологическое пространство романа много шире: Достоевский осмыслял и декабристов, и П. Я. Чаадаева, и либеральное движение 1840-х гг., и шестидесятничество, интерпретируя революционное «бесовство» в философско-психологическом ключе и вступая с ним в спор развитием сюжета как череды катастроф, трагическим движением судеб героев, апокалипсическим отсветом, «брошенным» на события. В 1875 г. напечатан роман «Подросток», написанный в форме исповеди юноши, сознание которого формируется в «безобразном» мире, в обстановке «всеобщего разложения» и «случайного семейства». Тема распада семейных связей нашла продолжение в итоговом романе Достоевского «Братья Карамазовы» (1879-80), задуманном как изображение «нашей интеллигентской России» и вместе с тем как роман-житие главного героя Алеши Карамазова.
В 1873 г. Достоевский начал редактировать газету-журнал «Гражданин», где не ограничился редакторской работой, решив печатать собственные публицистические, мемуарные, литературно-критические очерки, фельетоны, рассказы. Эта пестрота «искупалась» единством интонации и взглядов автора, ведущего постоянный диалог с читателем. Так начал создаваться «Дневник писателя», которому Достоевский посвятил в последние годы много сил, превратив его в отчет о впечатлениях от важнейших явлений общественной и политической жизни и изложив на его страницах свои политические, религиозные, эстетические убеждения. В 1874 г. он отказался от редактирования журнала из-за столкновений с издателем и ухудшения здоровья, а в конце 1875 г. возобновил работу над»Дневником», имевшим огромный успех и побудившим многих людей вступить в переписку с его автором. В 1877 г. писатель был избран членом-корреспондентом Петербургской Академии наук.
Апогеем прижизненной славы Достоевского стала речь на открытии памятника Пушкину в Москве (1880), где он говорил о «всечеловечности» как высшем выражении русского идеала, о «русском скитальце», которому необходимо «всемирное счастье». Эта речь, вызвавшая огромный общественный резонанс, оказалась завещанием Достоевского.Полный творческих планов, собираясь писать вторую часть «Братьев Карамазовых» и издавать «Дневник писателя», в январе 1881 г. Достоевский внезапно скончался.
Похоронен Федор Михайлович Достоевский в Петербурге на кладбище Александро-Невской лавры.
(c)OZON.ru
отрывок из произведения:
...Сам ли господин Прохарчин имел свои неотъемлемые недостатки, товарищи ль его обладали таковыми же каждый, — но дела с обеих сторон пошли с самого начала как будто неладно. Заметим здесь, что все до единого из новых жильцов Устиньи Федоровны жили между собою словно братья родные; некоторые из них вместе служили; все вообще поочередно каждое первое число проигрывали друг другу свои жалованья в банчишку, в преферанс и на биксе; любили под веселый час все вместе гурьбой насладиться, как говорилось у них, шипучими мгновениями жизни; любили иногда тоже поговорить о высоком, и хотя в последнем случае дело редко обходилось без спора, но так как предрассудки были из всей этой компания изгнаны, то взаимное согласие в таких случаях не нарушалось нисколько. Из жильцов особенно замечательны были: Марк Иванович, умный и начитанный человек; потом еще Оплеваниев-жилец; потом еще Преполовенко-жилец, тоже скромный и хороший человек; потом еще был один Зиновий Прокофьевич, имевший непременною целью попасть в высшее общество; наконец, писарь Океанов, в свое время едва не отбивший пальму первенства фаворитства у Семена Ивановича; потом еще другой писарь Судьбин; Кантарев-разночинец; были еще и другие. Но всем этим людям Семен Иванович был как будто не товарищ. Зла ему, конечно, никто не желал, тем более что все еще в самом начале умели отдать Прохарчину справедливость и решили, словами Марка Ивановича, что он, Прохарчин, человек хороший и смирный, хотя и не светский, верен, не льстец, имеет, конечно, своя недостатки, но если пострадает когда, то не от чего иного, как от недостатка собственного своего воображения. Мало того: хотя лишенный таким образом собственного своего воображения, господин Прохарчин фигурою своей и манерами не мог, например, никого поразить с особенно выгодной для себя точки зрения (к чему любят придраться насмешники), но и фигура сошла ему с рук, как будто ни в чем не бывало; причем Марк Иванович, будучи умным человеком, принял формально защиту Семена Ивановича и объявил довольно удачно и в прекрасном, цветистом слоге, что Прохарчин человек пожилой и солидный и уже давным-давно оставил за собой свою пору элегий. Итак, если Семен Иванович не умел уживаться с людьми, то единственно потому, что был сам во всем виноват...
...Сам ли господин Прохарчин имел свои неотъемлемые недостатки, товарищи ль его обладали таковыми же каждый, — но дела с обеих сторон пошли с самого начала как будто неладно. Заметим здесь, что все до единого из новых жильцов Устиньи Федоровны жили между собою словно братья родные; некоторые из них вместе служили; все вообще поочередно каждое первое число проигрывали друг другу свои жалованья в банчишку, в преферанс и на биксе; любили под веселый час все вместе гурьбой насладиться, как говорилось у них, шипучими мгновениями жизни; любили иногда тоже поговорить о высоком, и хотя в последнем случае дело редко обходилось без спора, но так как предрассудки были из всей этой компания изгнаны, то взаимное согласие в таких случаях не нарушалось нисколько. Из жильцов особенно замечательны были: Марк Иванович, умный и начитанный человек; потом еще Оплеваниев-жилец; потом еще Преполовенко-жилец, тоже скромный и хороший человек; потом еще был один Зиновий Прокофьевич, имевший непременною целью попасть в высшее общество; наконец, писарь Океанов, в свое время едва не отбивший пальму первенства фаворитства у Семена Ивановича; потом еще другой писарь Судьбин; Кантарев-разночинец; были еще и другие. Но всем этим людям Семен Иванович был как будто не товарищ. Зла ему, конечно, никто не желал, тем более что все еще в самом начале умели отдать Прохарчину справедливость и решили, словами Марка Ивановича, что он, Прохарчин, человек хороший и смирный, хотя и не светский, верен, не льстец, имеет, конечно, своя недостатки, но если пострадает когда, то не от чего иного, как от недостатка собственного своего воображения. Мало того: хотя лишенный таким образом собственного своего воображения, господин Прохарчин фигурою своей и манерами не мог, например, никого поразить с особенно выгодной для себя точки зрения (к чему любят придраться насмешники), но и фигура сошла ему с рук, как будто ни в чем не бывало; причем Марк Иванович, будучи умным человеком, принял формально защиту Семена Ивановича и объявил довольно удачно и в прекрасном, цветистом слоге, что Прохарчин человек пожилой и солидный и уже давным-давно оставил за собой свою пору элегий. Итак, если Семен Иванович не умел уживаться с людьми, то единственно потому, что был сам во всем виноват...
46 кб
26 кб