Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
Ромен Гари (Romain Gary), настоящее имя — Роман Касев. Также писал под псевдонимом Эмиль Ажар.
Родился в Вильнюсе. По собственным словам Гари, его отцом был знаменитый актер немого кино Иван Мозжухин. Вместе с матерью уехал во Францию. В годы Второй мировой войны был пилотом, присоединился к движению генерала де Голля, воевал в Европе и в Северной Африке, был награжден орденом Почетного легиона и медалью «За освобождение».
После войны находился на дипломатической службе, с 1956 по 1960 год возглавлял французское консульство в Лос-Анжелесе, США.
Первый роман «Европейское образование» опубликовал в 1945 году; в 1952 году вышел роман «Цвет дней», а в 1956 г. — роман «Корни неба», удостоенный премии братьев Гонкуров. Затем была еще «Жизнь впереди» (1975) — по мнению критики, самое яркое произведение современной французской прозы.
Гари — единственный писатель, удостоенный Гонкуровской премии дважды, вопреки уставу премии. Первый раз он получил ее в 1956 году как Ромен Гари, а в 1975 был удостоен этой премии как Эмиль Ажар за роман «Жизнь и смерть Эмиля Ажара» (его книжное издание вышло в 1981 году).
Принято считать, что Эмиля Ажара Гари «создал», чтобы «родиться заново». К шестидесяти годам он испытывал невыносимую усталость от собственного писательского образа, ставшего чем-то вроде маски. И вот, чтобы начать все заново, он и придумал свое alter ego.
В декабре 1980 года Ромен Гари покончил с собой.
отрывок из произведения:
...Всякий раз, когда гид показывал нам какую-либо достопримечательность, Ракюссен считал своим долгом заметить: «То же самое есть у нас в Соединенных Штатах» — и, как правило, добавлял: «Только лучше». Он говорил это в Кремле, в Музее Революции, а также в Мавзолее Ленина, и гид стал в конце концов поглядывать на нас недружелюбно: если говорить честно, я думаю, эти действительно неуместные замечания Ракюссена имели некоторое отношение к тому, что с нами случилось впоследствии. Начинал идти снег, и мы пританцовывали, делая выразительные знаки всем проезжавшим мимо саням. Наконец один izvoztchik остановился, и мы удобно устроились. Ракюссен крикнул: «Отель еМетрополь»!» — сани заскользили, и только тогда я заметил, что кучера на месте нет.
— Ракюссен, — крикнул я, — кучера потеряли!
Но Ракюссен не ответил. Его лицо выражало запредельное изумление. Я проследил за его взглядом и увидел, что на месте кучера сидит голубь. В самом этом факте не было ничего необычного — на улицах полно голубей, копошащихся в лошадином навозе; поражало другое — поведение голубя. Судя по всему, он заменял кучера. Правда, вожжи он не держал, однако сбоку от него к сиденью был прикреплен колокольчик с веревочкой. Время от времени голубь хватал веревочку клювом и дергал: один раз — и лошадь поворачивала налево, два — и она поворачивала направо...