Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
«Сёгун» — первая из шести входящих в знаменитый «азиатский цикл» книг широко известного и талантливого американского писателя. Это суровое, иногда жестокое повествование о мореплавателях, потерпевших кораблекрушение у берегов Японии. События происходят в XVI веке. Еще очень небольшое число европейцев проникло в Японию, пугающую своими варварскими, по мнению пришельцев, обычаями. Но и для японцев европейцы — варвары. Столкновение двух культур, мировоззрений, невероятные повороты сюжета сделали роман популярным во всем мире. По его мотивам снят известный фильм с одноименным названием.
отрывок из произведения:
...«Эразмус» стоял у пристани в Эдо, сверкая под высоким полуденным солнцем, в полном своем великолепии.
— Боже мой, Марико, вы только посмотрите на него! Видели вы что-нибудь подобное? Взгляните на обводы!
Корабль его был закрыт, окружен на расстоянии ста шагов барьерами, прикреплен к пристани новыми канатами, — весь этот участок усиленно охранялся: на палубе множество самураев, повсюду висят плакаты, предупреждающие: вход — только по личным пропускам Торанаги! «Эразмус» свежепокрашен и осмолен, палубы без единого пятнышка, корпус проконопачен, такелаж починен. Даже фок-мачта, потерянная в последний шторм, заменена — нашли-таки в трюме последнюю из запасных — и стоит под правильным углом. Концы канатов аккуратно заделаны, пушки блестят защитным слоем смазки. Над всем этим гордо возвышается разъяренный английский лев...
— Эгей! — радостно закричал он, дойдя до ограждения, но никто ему не ответил. Только часовой из охраны объяснил, что чужеземцев сегодня на борту нет.
— Сигата га наи, — откликнулся Блэксорн. — Домо. — Он унял охватившее его желание сразу же подняться на борт и сияя обращался к Марико, но видел только корабль. — Да он словно только что из ремонта в доке Портсмута, Марико-сан. А пушка-то — парни, должно быть, работали как собаки. Красивое судно, правда? Не дождусь, когда снова увижу Баккуса и Винка, да и остальных... Вот уж не ожидал увидеть корабль таким... Боже мой, судно прекрасно смотрится, правда?
Марико смотрела на него, а не на корабль: она поняла, что о ней забыли, на ее место пришло другое. «Не переживай, — сказала она себе. — Наше путешествие окончено».
Утром этого дня они наконец прибыли на заставу в окрестностях Эдо. Еще раз у них проверили проездные документы. Их снова принимали очень вежливо, но на этот раз дали почетный караул, ожидавший их.
— Они проводят нас в замок, Анджин-сан. Вы останетесь там, а сегодня вечером мы встретимся с Торанагой.
— Ну, тогда еще масса времени. Смотрите, Марико-сан, доки отсюда не далее чем в миле, да? Там где-то и мой корабль. Вы не попросите капитана есинаки, нельзя ли нам съездить туда?
— Он говорит, к сожалению, у него нет инструкций на этот случай, Анджин-сан. Он должен доставить нас в замок.
— Пожалуйста, скажите ему... нет, может быть, лучше мне самому попытаться... Тайчо-сан! Окасира, сукочи но айда вата-куси ва ихитай но дес. Ватахучи но фунега асоко ни аримасу. Капитан, я хочу сходить туда на некоторое время. Там мой корабль.
— Ие, Анджин-сан, гомен насаи. Има...
Марико с удовлетворением и усмешкой слушала, как Блэксорн вежливо, но твердо спорил, настаивал, пока наконец недовольный есинака не позволил мм сделать крюк («Только на один момент, да? И только потому, что Анджин-сан имеет положение хатамото, которое дает определенные неотъемлемые права, и указал на то, что такое быстрое ознакомление с объектом важно для господина Торанаги, что это сэкономит много времени, столь ценного для нашего господина, и важно для встречи сегодня вечером. Да, Анджин-сан может взглянуть на него, но пусть он простит, конечно, на корабль подняться без пропуска, подписанного лично господином Торанагой, никак нельзя, и вообще это можно только в течение одной минуты, так как нас ожидают, прошу прощения»).
— Домо, Тайчо-сан, — с жаром ответил на это Блэксорн, более чем удивленный, что он все лучше донимает язык и те способы убеждать, которые считаются здесь правильными.
Прошлую ночь и большую часть вчерашнего дня они провели в гостинице не более чем в двух ри к югу вниз по дороге, — есинака, как и прежде, дал им побездельничать. «О, это была прекрасная ночь», — подумала Марико.
Таких прекрасных днем и ночей она могла вспомнить много. Все было хорошо кроме первого дня после выезда из Мисимы, когда отец Тсукку-сан опять встретился с ними и непрочное перемирие между мужчинами кончилось. Их ссора началась внезапно, яростно, и виной тому — инцидент с Родригесом, к тому же они слишком много выпили. Обмен угрозами, проклятия... А потом отец Алвито кинулся в Эдо... Смутное чувство недовольства осталось после этого эпизода и омрачило их дальнейшее путешествие.
— Мы не должны были допустить этого, Анджин-сан.
— Но этот человек не имел права...
— О да, я согласна. И конечно, вы правы. Но пожалуйста... если вы позволите тому, что произошло, разрушить вашу гармонию — вы пропадете и я тоже. Пожалуйста, я умоляю вас, будьте японцем! Отбросьте этот инцидент — вот и все, один инцидент из десяти тысяч! Вы не должны позволять нарушать вашу гармонию. Отбросьте его в самый дальний уголок сознания.
— Как? Как мне это сделать? Взгляните на мои руки! Я так чертовски зол, что не могу унять дрожь!
— Посмотрите на этот камень, Анджин-сан! Послушайте, как он растет.
— Что?
— Прислушайтесь к росту камня, Анджин-сан. Сосредоточьте свое внимание на этом — на гармонии камня. Прислушайтесь к ками этого камня. Слушайте мою любовь — ради жизни! И ради меня...
Так она старалась и понемногу преуспела в этом, и на следующий день они опять были друзьями, опять любовниками, опять в мире, она продолжала учить его, пытаясь подготовить помимо его воли к созданию внутреннего «восьмирядного заслона», помогая строить внутренние стены и бастионы, которые были для него единственным путем к гармонии и выживанию.
— Я так рада, что священник ушел и не возвращается, Анджин-сан.
— Да.
— Лучше, чтобы не было ссор. Я боюсь за вас.
— Ничего не меняется — он всегда был моим врагом, всегда и будет. Карма есть карма. Но не забывайте — никто и ничто не существует вес нас. Пока не существует. Ни он, ни кто-нибудь еще. И ничего другого. До приезда в Эдо. Да?
— Да. Вы так мудры. И опять правы. Я так счастлива быть с вами...
Дорога из Мисимы быстро вышла из плоских равнин и запетляла по горам к перевалу Хаконе. Два дня они отдыхали на вершине горы, радостные и довольные; гора Фудзи блистала перед ними на восходе и закате солнца, вершина скрывалась в кольце облаков.
— Горы всегда такие?
— Да, Анджин-сан, большую часть времени они закрыты. Но это делает вид ясной и чистой Фудзи-сан еще прекраснее, правда? Вы можете подняться до вершины, если хотите.
— Давай сделаем это сейчас!
— Не сейчас, Анджин-сан. Но однажды мы это сделаем, — мы ведь должны оставить что-нибудь на будущее, да? Мы заберемся на Фудзи-сан осенью...
Им всегда доставались красивые уединенные гостиницы, на всем пути по равнинам Кванто. И всегда приходилось пересекать реки, ручьи, речушки, стремящиеся к морю, которое сейчас было справа от них. Их процессия двигалась на север по извилистой, оживленной, суетливой Токайдо, через самую большую рисовую житницу империи. Плоские аллювиальные равнины изобиловали водой, каждый дюйм земли здесь возделывался. Воздух теперь был горячий и влажный, тяжелый от зловония человеческих испражнений, которые крестьяне разводили водой, заботливо поливая посадки.
— Рис дает нам пищу, Анджин-сан, татами для сна, сандалии для ходьбы, одежду, чтобы укрываться от дождя и холода, солому, чтобы утеплять наши дома, бумагу для письма. Без риса мы не могли бы существовать.
— Но такая вонь, Марико-сан!
— Это небольшая цена за такую щедрость, да? Просто делайте как мы — открывайте свои уши, глаза и голову. Слушайте ветер и дождь, насекомых и птиц, слушайте рост насекомых и мысленно представляйте ваших потомков, приближающихся к концу жизни. Если вы это сделаете, Анджин-сан, вы скоро начнете чувствовать красоту жизни. Это требует практики... но вы станете совсем японцем, не так ли?
— Ах, благодарю вас, госпожа моя! Но должен признаться, что я уже начинаю любить рис, — да-да, я, пожалуй, предпочитаю его картофелю... И вы знаете еще, что я не так скучаю без мяса, как раньше. Разве это не странно? И я не так голоден, как был.
— А я голодна, как никогда в жизни.
— Да я говорю о пище.
— Ах, я тоже...
За три дня до перехода через перевал Хаконе у нее начались месячные и она попросила его взять себе на ночь одну из служанок в гостинице («Это будет разумно, Анджин-сан»).
— Предпочитаю обойтись без них, извини меня.
— Пожалуйста, прошу тебя. Это для безопасности. Так благоразумней.
— Если вы так хотите — тогда да. Но завтра ночью, не сегодня. Сегодня вечером давайте просто ляжем спать в мире и спокойствии, вместе.
«Да, — подумала Марико, — эту ночь мы проспали спокойно, а рассвет назавтра был так прекрасен, что я покинула его теплую постель, села на веранде с Дзиммоко и следила, как рождается новый день...»
«хуже ваша оценка лучше»
...«Эразмус» стоял у пристани в Эдо, сверкая под высоким полуденным солнцем, в полном своем великолепии.
