Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
Сельма Лагерлёф — самая знаменитая женщина Швеции конца XIX — начала XX века.
Она прожила долгую жизнь, пятьдесят лет из которой отдала творчеству, став автором двадцати семи крупных произведений. И любая из самых знаменитых ее книг могла бы обессмертить ее имя.
отрывок из произведения:
...Замок шведского короля в Упсале был построен в давние времена из светлого искристого камня. Но шли годы, каменные плиты потускнели и потрескались от жестоких зимних ветров и непогоды, и теперь замок казался угрюмым и мрачным. Неприступные стены были столь высокими, что в ненастные дни грозовые тучи цеплялись за их острые зубцы, а молнии, сверкая, перелетали от одного шпиля к другому.
Рядом с замком возвышалась Девичья башня. Лёгкая, золотистая, она была сложена из брёвен медового цвета, привезённых из заморских стран. Даже в пасмурные дни, что так часто выпадают в этих краях, Девичья башня всегда казалась освещённой ласковыми лучами солнца.
Крутая лестница вела на самый верх в покои принцессы. На широких подоконниках можно было разглядеть вмятины и углубления. Это были следы локтей девушек. Долгие дни проводили они здесь, сидя возле окна, подперев ладонью нежную щёку. С тоской и нетерпением вглядывались они в убегающую вдаль дорогу, увитую лентами тумана.
Одна ждала жениха, другая — тайного возлюбленного. Ночной шёпот, осторожные шаги, лишь бы ненароком не скрипнула ступенька... Да, за долгие годы немало что слышали и бережно хранили молчаливые стены Девичьей башни.
Случилось так, что однажды в королевский замок в Упсале прибыл знаменитый певец скальд Хьялтэ из далёкой, закованной льдами, Исландии. Слава о нём разнеслась далеко. Короли и отважные викинги принимали его в своих замках с радостью и почестями.
Это был человек крутого нрава с сумрачным надменным лицом. Несмотря на преклонные годы, волосы его были черны, как вороново крыло, а глаза, казалось, видели человека насквозь. Он любил воспевать великие подвиги и гибель прославленных героев. И суровые слова его песен были под стать смерти и мужеству.
Но как же менялся весь облик Хьялтэ, когда он заводил песню о норвежском короле Олаве, сыне Гаральда. Откуда только он находил эти глубокие слова, полные благоговения и восторга. Он пел о нём не как о простом смертном, а как об избраннике Божьем, стоящем выше всех земных королей.
— С кем я могу сравнить короля Олава? — частенько говаривал старый Хьялтэ. — Я вечный скиталец, я объездил все северные страны, где я только ни побывал, но нигде не встречал я человека, равного ему.
Но вот однажды солнечным утром Хьялтэ увидел в саду принцессу Ингегерд, дочь шведского короля. Принцесса стояла возле цветущего куста роз. Она наклонилась над едва распустившимся цветком. Рядом кружилась пчела, и принцесса с улыбкой, а вместе с тем с досадой отгоняла её рукой.
Хьялтэ замер на месте, глядя на принцессу, а его сердце неистово забилось. Никогда не видал он девушки прекрасней Ингегерд. Её лицо сияло, будто было сделано из серебра и перламутра. У неё были гордые брови и нежный рот, а глаза напоминали прозрачные лесные озёра. Всё в ней говорило о кротости, благородстве и неземной чистоте.
Суровый старик стал каждый день наведываться в Девичью башню. И каждый день он без устали рассказывал принцессе Ингегерд о норвежском короле Олаве, сыне Гаральда.
Принцесса Ингегерд принимала его в своих покоях. И часто случалось так, что у ног принцессы, на низенькой скамейке, сидела её прислужница — юная Астрид, и с такой же радостью внимала она рассказам старого Хьялтэ, как и Ингегерд.
Тот, кто хоть раз увидел принцессу Ингегерд, уже никогда не мог забыть её дивный облик. Но, правды ради надо сказать, что Астрид тоже была необыкновенно красива. У всех, кто глядел на неё, становилось празднично на душе...