Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
В этом мире тоже не удалось предотвратить Первую мировую. Основанная на генной инженерии цивилизация «дарвинистов» схватилась с цивилизацией механиков-«жестянщиков», орды монстров-мутантов выступили против стальных армад.
Но судьба войны решится не на европейских полях сражений, а на Босфоре, куда направляется с дипломатической миссией живой летающий корабль «Левиафан».
Волей обстоятельств ключевой фигурой в борьбе британских военных, германских шпионов и турецких революционеров становится принц Александр, сын погибшего австрийского эрцгерцога Фердинанда. Он должен отстоять свое право на жизнь и свободу, победив в опасной игре, где главный приз власть над огромной Османской империей. А его подруга, отважная Дэрин Шарп, должна уберечь любовь и при этом во что бы то ни стало сохранить свою тайну…
отрывок из произведения:
...Вот он обхватил ее за талию; при этом Дэрин сухо кольнула игла статики. Подними Алек руки чуть выше, и нащупает то, что Дэрин прятала старательнее всего.
— К противнику всегда держись боком, — наставлял Алек, аккуратно поворачивая ее. — Так ты сможешь прикрыть от него грудь.
— Да уж. — Дэрин вздохнула.
Похоже, ее тайна останется в неприкосновенности.
Алек отступил и снова встал в позицию, так что кончики их сабель почти соприкасались. Дэрин сделала глубокий вдох, готовясь к поединку.
Однако Алек не двигался. Тянулись секунды, где-то под ногами монотонно гудели моторы, лениво проплывали мимо облака.
— Мы фехтовать будем, — наконец потеряла терпение Дэрин, — или в гляделки играть?
— Прежде чем скрестить клинки, фехтовальщик должен освоить эту основную стойку. Да ты не волнуйся, — зловеще улыбнулся Алек, — больше часа мы здесь не пробудем. Это же всего лишь первый твой урок.
— Что-о? Целый, разрази его гром, час вот так стоять, без движения?
Мышцы у Дэрин уже начинали неметь; вдобавок от нее не укрылось, как кое-кто из экипажа украдкой давится от смеха. А тут еще одна из ищеек подползла и шумно обнюхала ее башмак.
— Да это так, пустяки, — успокоил Алек. — Когда я начинал упражняться с графом Фольгером, он мне даже саблю держать не давал.
— А по-моему, сабельному бою так обучать глупо.
— Тело должно приноровиться к нужной позиции, а то заведутся скверные привычки.
Дэрин лишь хмыкнула.
— А стоять истуканом в схватке — привычка не скверная? И зачем тебе этот тюфяк, если мы все равно не деремся?
Алек в ответ лишь сузил глаза. Клинок он держал твердо, а вот ее сабля уже покачивалась. Пришлось стиснуть зубы и терпеть.
Разумеется, этого чертова принца учили фехтовать как полагается, со всеми экивоками. Он, небось, всю жизнь только и делал, что исправно перекочевывал от одного наставника к другому. Граф Фольгер — учитель фехтования, Отто Клопп — преподаватель механики; и это при том, что принц сейчас в бегах. А уж в родовом-то замке Габсбургов, небось, осталось еще не меньше дюжины разных учителей, которые наперебой набивали его по самую макушку разной белибердой вроде древних языков, светских манер и всяких там суеверий с предрассудками, что в ходу у жестянщиков. Вот он теперь и думает, что стоять тут, как две вешалки, отлично способствует обучению. Ну да ладно, монарший пленник, еще посмотрим, кто кого перестоит.
И Дэрин стояла, впившись в Алека взглядом. Время будто застыло, вторя занемевшему телу и судорожно подрагивающим мышцам. А внутри все кипело: скука переплавилась в гневное отчаяние; монотонное гудение моторов, казалось, проникало в мозг.
Самым сложным, пожалуй, было выдерживать взгляд Алека. Темно-зеленые глаза мальчика притягивали сильнее, чем неподвижное острие клинка. Зная о страшной смерти его родителей, боли расставания с домом, гнетущем бремени семейных распрей, приведших к этой жуткой войне, Дэрин чувствовала в этом взгляде несказанную печаль. Иногда ей казалось, что лишь непреклонная гордость удерживает в них слезы. Порой, когда они соперничали из-за очередного пустяка — например, кто ловчей взбирается по вантам, — ей даже хотелось ему уступить.
Но вслух она этого никогда не скажет — в мальчишеском-то своем обличье, — а Алек, узнай он, что перед ним девчонка, никогда на нее так не взглянет.
— Алек… — подала она голос.
— Что, отдохнуть захотелось? — спросил он с ухмылкой, враз прогнавшей у Дэрин все жалостливые мысли.
— Да ну тебя. Я вот думаю: что вы, жестянщики, будете делать, когда мы доберемся до Константинополя?
Клинок Алека чуть дрогнул.
— Граф Фольгер что-нибудь придумает. Уйдем, наверное, как можно скорее из города. Вряд ли немцы будут искать меня на просторах Османской империи.
Дэрин скользнула взглядом по пустынному горизонту, где небо неуловимо сливалось с морем. Константинополя «Левиафан» вполне может достичь уже завтра на рассвете. С Алеком они повстречались всего шесть дней назад. Неужели он так быстро уйдет?
— Мне, собственно, здесь не так уж плохо, — заметил Алек. — Но не могу же я вечно болтаться в воздухе.
— Нет, наверное, — произнесла Дэрин, пытаясь сосредоточить взгляд на кончиках клинков.
Капитан, возможно, не догадывается, чьим сыном является Алек, но понятно, что мальчик — австриец, а день, когда Австро-Венгрия официально вступит в войну с Британией, не далек. И уж тогда капитан ни за что не отпустит жестянщиков...