Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
Сергей Владимирович Диковский — русский советский писатель, прозаик, очеркист, журналист.
Родился в семье художника. После окончания средней школы (1924) работал курьером, хористом в опере, расклейщиком афиш, носильщиком на вокзале, библиотекарем. В печати Диковский начал работать с 1925, сначала репортером газеты «Красное Черноморье» (Новороссийск), затем фельетонистом в газете «Молодой ленинец».
С 1929 Диковский, находясь в рядах Особой Краснознаменной Дальневосточной армии, принимал непосредственное участие в боях на Китайско-Восточной железной дороге. Первые очерки Диковский были напечатаны в дальневосточной газете «Отпор» (Чита). С этого времени основной темой творчества стала жизнь Дальнего Востока.
Тема Дальнего Востока оставалась основной в творчестве писателя на протяжении всей его жизни.
отрывок из произведения:
...Трое суток кони несли нас среди бурелома, горелых пней и мачтовых сосен уссурийской тайги. Сентябрило. Ровным, погребным холодом тянуло из падей. Оседал, разбиваясь о ветви, бесшумный, скучный дождь, и в потемневшей воде ручьев уже кувыркались кленовые листья.
Мы везли подарки Красной Пресни таежному отряду чекистов: шерстяные фуфайки, табак, литературу последних декад, лимонную кислоту и струнный оркестр. Было холодно. Мы ежились на высоких седлах и молчали. Только провожатый наш, рябой тонкоголосый боец из старогодников, был весел, как дрозд: разговаривал с конями, подражал изюбрам и даже жестяным голосам фазанов.
К вечеру на четвертые сутки мы увидели дым. Синий прозрачный столб падал на мокрые сопки. Одиноко и по-волчьи заливисто лаяла собака.
Наш провожатый поднялся на стременах. Мильсовские гранаты — два чугунных яблока, подвешенные к поясу на ремешках, — стукнулись друг о друга.
— Наши баню топят, — определил он, запахивая плотнее шинель.
И верно: рядом с грузной избищей заставы дымилась кургузая банька. Сам начальник заставы, окутанный облаком пара, вышел навстречу колонне.
— Разговоры потом, — сказал он, коротким рывком пожимая нам руки. Мыло в предбаннике... Воды не жалейте.
Застава кончала мытье. Хохоча и толкаясь, бойцы выбегали в предбанник. Мы видели их стриженые головы, растертые мочалкой жаркие спины и широкие белые ступни, скользящие на дубовых досках.
В тесной баньке возле кадки сидел только один, залепленный мылом боец. Он сполоснул руку в шайке и поздоровался:
— Федор Хрисенков, старослужащий.
Мы влезли на полки и разговорились. Федор Хрисенков спрашивал о московском асфальте и планетарии. Мы интересовались Серебряной падью и контрабандистами. Потом разговор перешел на белые банды.
— Наша застава тихая, — сказал собеседник. — Очень тихая. За всю декаду патрона не выпустили. Банды где? Банды за Карпухиной падью...
— Ну, а все-таки?
Хрисенков подумал.
— Была одна застава, и был один повар, — начал он нехотя...
...Трое суток кони несли нас среди бурелома, горелых пней и мачтовых сосен уссурийской тайги. Сентябрило. Ровным, погребным холодом тянуло из падей. Оседал, разбиваясь о ветви, бесшумный, скучный дождь, и в потемневшей воде ручьев уже кувыркались кленовые листья.
9 кб
6 кб