Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
А. Грин родился в г.Слободской Вятской губернии в семье ссыльного поляка Стефана Гриневского. В 1896 году окончил 4-классное Вятское городское училище и уехал в Одессу. Вел бродячую жизнь, работал матросом, рыбаком, мыл золото на Урале, служил в армии, где вступил в партию социалистов-революционеров. В Севастополе вел социалистическую агитацию, за что был арестован и осужден. Наказание отбывал в тюрьме и трех ссылках. Публикуется с 1906 года. Первый рассказ — «Заслуга рядового Пантелеева» — носил агитационный характер, за что тираж брошюры был конфискован жандармами.
Вскоре Грин отходит от непосредственной политической деятельности и в дальнейшем работает как профессиональный литератор. В 1912 году приезжает в Петербург. В это время Грин пишет в основном рассказы.
После революции, которую Грин пережил очень болезненно, что видно по его произведениям 1918-1919 годов, главной темой его творчества становится столкновение свободы и несвободы, особенно ярко проявившееся в романах «Блистающий мир» (1923), «Джесси и Моргиана» (1929) и «Дорога в никуда» (1930). Одним из лучших произведений Грина является символическая повесть-феерия «Алые паруса» (1923).
В 1924 Грин переезжает в Феодосию. Постепенно его творчество входит в явный конфликт с идеологическими установками партии и Грина почти перестают издавать. В 1930 году писатель перебирается в Старый Крым, где два года спустя умирает от рака легких.
отрывок из произведения:
...Иногда он рассматривал отдельные буквы, ломая голову при поспешном или старательном начертании их; также над запятыми, точками, особенно в письмах жены. «Не знала, что писать дальше, ей скучно», — воображал он иногда, и его сердце при виде отчетливо вкрапленной где-нибудь в середине письма точки — сжималось. Зато он ликовал, получая мелко исписанные страницы с приписками на полях и поперек текста. Его жене было двадцать четыре года, мальчику — восемь и пять — девочке. Он жил только семьей; жалел, что приходится спать, отнимая время у дум о близких; часто в минуты глубокой рассеянности он почти видел их перед собой, говоря в полузабытьи с ними как с присутствующими. Временами он принимался бранить себя за то, что ввязался в политику, — с яростью, превышающей, вероятно, ярость его противника.
Он ничего не делал и жил, слоняясь целыми днями по береговым скалам, на солнечном ветре, избегая людей, чувствуя больную ревность к самому себе при встрече с ними, так как невольно вникал в чужие интересы, страдания, надежды, обманы. Рыбаки начали дичиться его. Он неохотно отвечал на вопросы, улыбался, когда жаловались на что-либо; морщился, когда с ним делились радостью; часто говорил невпопад, резко прощался.
Кузнец, хозяин дома, где он жил, человек несловоохотливый, но любивший выпить и покурить вдвоем, был единственный человек, которого терпел Штрих. Кузнец являлся по вечерам. Штрих ставил на стол бутылку, папиросы и принимался рассказывать о своих. У него мальчик и девочка. Его мучает иногда то, что которого-то из них он, кажется, любит больше, но не может уяснить, кого именно. Мальчика зовут, как и его, Леон, но прозвище у него «Брандахлыстик». Он начал читать четырех лет. Он делает очень хорошо маленькие лодки и обожает музыку...